Леонида Успенского. Хотя у обоих опыт того же православия, той же Церкви, того

же Бога, но вместе с этим опыт отражается в их личности, и каждый из них его

выражает по-своему. «По-своему» не значит— фантастически, а на глубине и

в особенности единственности того, как он сам этот образ видит. И мы можем,

вглядываясь в икону того или другого иконописца, начать понимать и самого

художника. То же самое относится и к нашему познанию о Боге. Когда мы

вглядываемся в мир, который Богом создан, мы погружаемся не в мир, чуждый Богу,

мы погружаемся в мир, который несет в себе отпечаток Божией премудрости, Божией

славы и, вглядываясь в этот мир, можем познавать Бога. Правда, не так

непосредственно, не с такой прямотой, как святые Его познают в молитве или в

опыте, но этот мир нам открывает, а не закрывает Самого Бога.

Теперь: перед лицом нашего мира, перед лицом падшего мира, перед лицом мира,

в котором действует благодать Божия, мира, в который вошел Христос Воплощением

и в котором умер на кресте, и воскрес, перед этим миром, где действует Святой

Дух с первого мгновения его сотворения, встают перед человеком вопросы, запросы

его ума, и отчасти даются ответы, которые происходят, как я сказал, из глубин

его существа, из его нутра и отчасти из его способности думать на основании

того, что нам открыто Самим Богом. И тут играет громадную роль наше понимание

Священного Писания.

Библейские книги написаны людьми разных эпох. Когда вы читаете произведения

разных пророков, разные книги Ветхого и Нового Завета, вы видите, что язык

менялся. Те же слова значили не одно и то же в разные эпохи; и наоборот, разные

слова порой говорят об одном. И приходится, с одной стороны, вдумываться в

слова, вглядываться в них, пробовать уйти в глубины, из которых они вышли, и с

другой стороны, обращаться в глубины собственного сердца. Если взять Ветхий

Завет, иногда слова очень менялись. А когда они переходили в переводы, то порой

невозможно узнать тот же отрывок на разных языках.

Но и в целом язык падшего мира, который мы употребляем, потому что