справиться.

Как переносить жизнь? Думаю, когда у нас нет жизненного порыва, когда под

внешним давлением или от охватившей нас внутренней тоски мы не в состоянии

любить жизнь,— единственное, что можно сделать, это жить из послушания.

«Послушание» не означает положение раба, который покоряется, послушание—

отношение того, кто признает Божественную премудрость и соглашается действовать

и поступать не понимая, жить, принимая за критерий жизни, деятельности, бытия,

волю иную, нежели собственную: волю Божию. «Слушаться» в первую очередь

означает «слушать», прислушиваться: начинается это с признания, что пути

Божии— не наши пути, и Его мысли— не наши мысли. Если бы послушание

было только «рабством», оно лишь усугубило бы наше отчаяние: мы все больше

ощущали бы себя пленниками, погрузились бы в безнадежность. Но если мы

осознаем, что Тот, к Кому мы прислушиваемся,— Живой Бог, что мы

принуждаем себя исполнять непонятную нам волю Бога Живого, то постепенно через

это послушание мы начинаем прозревать замысел Божий, Его

мудрость, Его пути и тогда-то примем их уже менее тяжелым сердцем, затем даже с

возрастающей радостью— и, наконец, войдем в полноту жизни.

В период, когда послушание выполняется без всякого воодушевления, я думаю,

можно жить так, как это излагает Диккенс. В начале приключений мистера Пиквика

он описывает, как его герой нанимает фиакр, и так как этот человек полон

интереса ко всему, что никакого интереса не представляет, он задает своему

вознице бесконечные вопросы и, между прочим, спрашивает: каким образом такая

худая, жалкая лошаденка может везти такой тяжелый фиакр? И кучер отвечает: «Ах,

сударь, дело не в лошади, а в колесах! Видите ли, колеса-то огромные, хорошо

смазанные. Стоит лошади тронуться, как колеса начинают вращаться, что же

остается лошади? Ей приходится бежать, спасая свою жизнь». Так вот, в моменты

отчаяния, когда не хочется тянуть свою ношу, можно жить по этому образу: надо

отдавать себе отчет, что повозка все равно висит на нас и что необходимо