Чувство есть, но порой жизненный напор, сила, способность отозваться как будто

погасли. Нашей жизнью движет только воля. А воля в сочетании с ясными

убеждениями, к которым мы относимся ответственно, с порывом, свободным от

страсти,— главный двигатель жизни. Если усилие основано только на

общественных условностях, оно мертвит, а не животворит душу. Усилие, впрочем,

состоит не только из жесткости, оно не безжалостно, оно может сочетаться с

большим пониманием себя и других, с большим милосердием. Что касается молитвы,

усилие возникает, когда живому чувству недостает интенсивности и яркости, чтобы

собрать все душевные силы. Тогда мы должны стать перед Богом актом чистой веры;

мы знаем, что Он есть, и знаем, кто Он. Мы идем поклониться Ему с благоговейным

страхом, без которого невозможно приблизиться к святости. Собранным, постоянным

усилием надо вкладывать в эту встречу все внимание, всю глубину, каких она

заслуживает, и прежде всего надо принуждать себя к этой встрече, потому что

цель всякой встречи с Богом— не столько непосредственная радость этой

встречи, сколько радость, которая постепенно рождается от длительного труда, по

мере того как общение с Богом преображает нас и мы начинаем жить Божественной

жизнью, как бы переливающейся через край из Его природы. То есть надо, не

пытаясь обманывать себя, еще менее— Бога, встать перед Ним и приносить

Ему каждое слово, каждое выражение нашей молитвы из глубины цельного убеждения

ума и воли.

Это означает две вещи. С одной стороны, что мы ищем не радости этой встречи,

а глубокого преображения, которое только Бог может совершить в нас, что мы

готовы, по слову отцов Церкви, дать кровь, чтобы принять Дух, и с другой

стороны, что слова нашей молитвы выражают с предельной точностью наши подлинные

убеждения. Когда мы молимся собственными словами, молитва наша должна быть

трезва, внимательна, безыскусна, она должна выражать как реальность данного

момента во всей ее наготе и убожестве, так и наши четкие убеждения и твердую

устремленность. Это требует большого, напряженного самоотречения, но само