Metropolitan Anthony of Sourozh. Transaction
Богом и нами. Нам кажется почти кощунственным, что что-то может привлечь наше
внимание, когда мы находимся в присутствии Божием. Думаю, очень часто наша
встреча с Богом могла бы произойти в этой общей заботе, связывающей нас с
Богом, и вместо того чтобы непрестанной борьбой отстранять вполне законные
заботы, нам следует представить их Богу во всех подробностях, конкретно, точно,
но и трезво. Представить, как мать может принести больного ребенка к врачу,
которому доверяет. Представить заботы Богу и сказать: «Смотри, вот что я могу
Тебе о них сказать, а теперь Ты, всеведущий, посмотри Сам, рассуди Сам».
И когда мы таким образом представили Богу человека или ситуацию, мы должны
уметь отрешиться от них. Здесь вступает вера, и то, насколько легко мы сумеем
отрешиться от нашей заботы, позволяет нам измерить нашу веру. Если мы можем
сказать: «Господи, я все Тебе сказал, теперь сердце мое успокоилось, и я могу
тихо побыть с Тобой»— и если сердце наше действительно мирно, наш ум
действительно не смущается больше предметом нашей заботы— значит вера
наша полная, цельная. Мы сложили свою ношу к ногам Божиим, теперь Он принял ее
на Свои мощные плечи. Приведенный выше рассказ о монахе, который молился за
ближних и постепенно терял из виду землю, потому что проникался сознанием Неба,
и в следующий миг находил своих ближних в самой сердцевине Божественной любви,
мог бы нас научить тому, как легко встретить Бога, если мы приносим свою заботу
Ему, если мы делаем это с искренней любовью, а не сосредоточиваясь на себе.
Потому что Бог, Которому мы молимся, есть Бог Истории, Он создал нас, пожелал
прожить человеком, стать человеком в самом полном и трагичном, самом богатом и
самом низком смысле слова, для того чтобы нас спасти и привести к нашей
подлинной мере. Это молитвенное предстательство подразумевает полное принятие
всего человеческого состояния, столь же полное и окончательное, как действие
Бога в Воплощении, принятие ответственным актом, который поддерживает нашу
молитву и делает ее истинной. Молитва без действия— ложь. И это приводит
нас к самой сути, природе предстательства.