Metropolitan Anthony of Sourozh. Transaction
на свои плечи, как Христос взял крест. Я тебя принимаю, каков ты есть, как
крест, на котором я, быть может, умру, но тогда получу право сказать: Отче,
прости ему, он не знает, что делает». Прощение начинается в момент, когда я
принимаю виновного, ничего не требуя, не говоря ему: я тебя отброшу, если ты не
переменишься, не спрашивая его: переменился ли ты достаточно, чтобы заслужить
мое прощение? Мы можем взять на себя— словно крест, который нес Христос,—
тяготу тех, кто раздавил нас, и на этом пути к Голгофе, через наше соучастие в
Страстях Христовых, через наше собственное крестоношение, наше прощение
получает преображающую силу. Жан Даниелу как-то сказал, что страдание—
единственная точка соприкосновения между злом и его невинной жертвой. Когда
зло, словно нож, врезается в душу или тело человека, жертва, страдая,
приобретает подлинную божественную власть простить, сказав Богу:
«Господи, по Твоему примеру, по Твоему учению я простил. Тебе нечего взыскать с
него». В этом— сила прощения, которое принадлежит нам, когда мы являемся
жертвой, и сила возрождения для тех, кто виновен перед нами. Если они живы, их
может коснуться благодать, если они умерли, их может покрыть прощение от Бога.
Примирение— дело божественное, но и нам оно доступно. Я знаю, мои слова
звучат призывом к подвигу. Но христианская жизнь, христианское обновление,
воскресение, восстанавливающее нас к жизни от смерти,— не просто дар от
Бога: оно требует от нас предельного усилия, вседушной, всецелой отдачи
себя, стремления стать во Христе искупительной жертвой, если придется—
стать, по Его образу, Мужем скорбей (Ис53:3).
Православная философия материи
Православная философия материи49
Слишком часто мы по привычке, по инерции, по лени ума, не только неверующие,
но и верующие, думаем о материи, будто она инертна, мертва. С точки зрения
нашего субъективного опыта, это действительно так. Но с точки зрения философии
материи, с точки зрения ее соотношения с Творцом, Который державным словом ее