жизни мы не принесем плод того, чему нас научили усопшие, то наша молитва за

них будет хотя и не напрасна, но слаба, она не взлетит ввысь. Мы должны быть в

состоянии сказать: «Господи, посмотри— этот человек прожил, он посеял в

моем сердце любовь, он посеял в моей жизни примеры, которым я следую». Придет

день, когда все будет завершено, мы сможем встать и сказать: «Господи, добро,

которое ты видишь в моей жизни, не мое, оно— его, прими его, пусть оно

будет его славой или, может быть, его прощением».

Жизнь каждого из нас не прекращается в день смерти на земле, рождения на

небе. Каждый из нас накладывает печать на всякого встреченного человека. И

здесь— ответственность, непрерывно переходящая через века. Эта посмертная

жизнь глубоко и неразрывно связана с жизнью живущих на земле, и ответственность

выражается в наших молитвах за умерших. Через них мы уже не полностью

принадлежим земле: в нас, во всех тех, на ком усопшие оставили отпечаток своей

личности, дорогие нам усопшие люди принадлежат истории и становлению мира. Эти

молитвы существенно важны, так как являются одним из выражений жизни, которая

охватывает и объединяет всех людей, все человеческое сообщество.

Однако мы молимся особенно не только за некоторых людей, но и некоторым

людям— Богородице и святым. Это не означает, будто мы противопоставляем

их благость строгой правде Божией. Мы молимся им потому, что знаем, что их воля

едина с волей Божией и что наше обращение к ним создает не противопоставление,

а гармонию, которая объединяет в любви всех — и живых, и умерших. Если наш Бог

действительно не есть Бог мертвых, а Бог живых, разве не естественно нам

обращать молитвы к тем из них, кто для нас особенно близок, является ярким

примером? Каждый из нас может найти среди церковных святых тех, кто нам

наиболее понятен, чей образ особенно много говорит нам. Мы не делаем

радикального различия между теми, чья святость признана и провозглашена, и

неканонизованными людьми. Некоторые святые были выделены Богом и явлены как

примеры для христиан; это не означает, что другие не таковы. Мы свободно можем