Metropolitan Anthony of Sourozh. Transaction

потому что только воплотившийся Бог мог получить земное имя Иисус. И

когда они в разговоре хотели обозначить Бога, они делали паузу и поднимали руку

к небу, указывая, что они говорят «о Нем», но имени Ему они не давали.

Второе: есть замечательное место в писаниях Маймонида, еврейского писателя

XIIвека, об имени Божием. Он говорит, что в древнееврейской традиции имя

и существо совпали. Нельзя произносить имя Божие даже в богослужении

всенародно, потому что не каждый может понести эту тяжесть или преклониться

должным образом перед этой святыней321.

Вот то чувство, которое продиктовано еврейским ощущением имени Божия и которое

мы можем понять из этих примеров, вот что такое имя дорогого человека. Но

узнав, что значит беречь, оберегать имя любимого человека, мы можем

соответственно учиться— и всю жизнь учиться— относиться к имени

Божию именно с таким чувством, что это святыня и что сказать «Бог», сказать

«Иисус», сказать «Господь» это не просто кличку произнести: это молитвенное

призывание, которое говорит о Нем, так же как имя любимого человека говорит о

нем,— нельзя его трепать. Поэтому вот к чему мы призваны: в полном смысле

слова только Господь Иисус Христос мог произнести имя Божие с совершенной

чистотой сердца, ума, уст, воли, плоти, всего Своего существа. Мы можем

произносить эти слова во Христе, бережно, с трепетом, не употребляя слишком

легко такие слова, от которых бесы дрожат и перед которыми мы не благоговеем.

Ведь страшно подумать, что перед именем Иисусовым склоняется всякое колено

(Флп2:10), кроме нас, верующих христиан. Иоанн Златоуст где-то говорит,

что, когда мы произносим имя Спасителя Христа, бесы отходят от нас в ужасе, а

мы произносим его без ужаса. Как это жутко и какую ответственность мы берем на

себя, зная это имя, потому что мы ведь знаем имя Отец и знаем его через

Единородного Сына, и знаем земное имя для Бога: Иисус, «спасение». Мы

можем эти слова произносить, и таких слов достаточно для того, чтобы весь мир

дрожал— кроме нас… Да святится учит нас: береги его, как святыню,