У меня был, косвенно, только один интересный опыт в этой области.

Англиканский монастырь послал мне послушницу, у которой были какие-то странные

психические явления. Они сначала послали ее к психиатру; психиатр оказался

редкостный: он ее освидетельствовал и сказал, что ничего общего с этим не

имеет, это не относится к психике, он такого не знает, такого нет в его

области, это духовная проблема. Не знаю, почему, но ее послали ко мне. И что

мне было очень интересно: она начала описывать свое состояние, я ее остановил и

сказал: «Не описывайте, я вам его прочту». Взял Исаака Сирина и прочел отрывок,

где было описано ее состояние и сказано, как выйти из него. Вот единственный

раз, когда было так ясно, потому что это была не моя оценка, где духовное, где

не духовное. Профессиональный психиатр сказал: «Это не моя область»— и

Исаак Сирин ответил: «Да, но моя». Я тут был ни при чем, что, в общем, очень

приятно: есть какая-то достоверность, уверенность, что это правда, а не мои

выдумки.

С другой стороны, определенно есть люди, у которых развиваются психические

болезни, не обязательно зависящие от их духовного состояния: они являются как

бы плохим испорченным действием естественной сферы, а не сверхъестественной.

Вы говорили о духовности и о душевности как о разном. А есть ли у них

какие-нибудь точки соприкосновения? Можно ли по опыту душевного судить о

прогрессе духовного?

Я думаю, что абсолютных критериев нет, но есть указания. Скажем, святой

Серафим Саровский в двух поучениях говорит о том, как распознавать действия

Божии от действия темной силы. Действие Божие дает мир, радость, уму—

свет, сердцу— горение, всему нашему существу— смирение и забвение о

себе. Приближение духа тьмы дает тревогу, безрадостность, холод, потемнение

ума, сосредоточенность на себе, презрение к другим. Это все признаки душевные,

которые дают возможность распознать, что делается в области духовной. Но не

всегда можно сказать, что то или другое переживание, те или другие мысли