Metropolitan Anthony of Sourozh. Transaction
приспособленность, но приспособленность— понятие очень сложное, потому
что можно приспособленность видеть в том, что ты— такой точно, как все,
но можно видеть ее и в обратном, то есть в том, что у тебя достаточно личного,
объективного суждения, чтобы противостоять всем— но с какой-то
закономерностью: не просто лягаться вправо и влево, а произносить суждение и
действовать соответственно. Между этими двумя крайностями есть масса оттенков,
но так или иначе нормальность всегда определяется той или иной формой
приспособленности, и это очень относительное определение, потому что оно чисто
практическое. Например, на основании такого определения можно сказать, что
целый ряд великих людей и святых были ненормальны; в конечном же итоге они-то и
были нормальны, а мы— нет.
Но когда мы можем рассматривать человека как достаточно нормального, встает
вопрос о его ответственности, об ответственности за его поступки по отношению к
людям, по отношению к Богу. И вот тут, мне кажется, не надо забывать, что
ответственность человека неотделима (если можно так выразиться, потому что это
скользко) от Божией ответственности. Я сейчас объясню, что я хочу сказать.
Мы живем в определенных жизненных условиях, мы сотворены Богом определенным
образом, духовно-телесными существами, и в этих пределах мы ответственны за то,
что делаем, но можно поставить вопрос о том, каким образом Бог берет на Себя
ответственность за первичный Свой акт, который нас ставит в эту обстановку. И я
думаю, что мы имеем право этот вопрос ставить, потому что Бог на него дает
ответ. Бог нас вызывает к бытию, не спрашивая, хотим мы быть или нет, но Он
воплощается, Сам делается человеком и разделяет с нами всю человеческую судьбу,
не только ту, которую Он для нас задумал, а ту также, которую мы создали
падением и всеми его последствиями.
Но если остановиться на человеке: где предел нашей свободы и что такое наша
свобода? Если думать, что, не будучи ничем обусловленными, мы можем делать все,
что захотим,— совершенно ясно, что у нас этой свободы нет. Мы не