достоинства, чтобы противостать?

Я не хочу сказать, что можно построить настоящую внутреннюю жизнь, прочную и

полноценную, на гордости, но на чувстве собственного достоинства— да,

можно. И порой даже предполагаемое страдание может быть побеждено этим чувством

достоинства. Помню, во время освобождения Парижа мне предстояло пересечь

совершенно пустой мост. Вся беда была в том, что на другом его конце стоял

пулемет,— собственно, поэтому-то мост был безлюдный. Но идти надо было. И

помню, стоя на четвереньках за углом, я подумал: как быть? Можно ползти, а

можно идти… И вдруг я представил себе, как унизительно ползти по пустому мосту—

надо мной небо, вокруг весь город, и всего-то впереди эта нелепая штука,

которая может вовсе и не выстрелить! Встать и пойти меня побудило не мужество,

мне просто стало стыдно, когда я представил себе, как нелепо будет ползти на

животе 500ярдов, в то время как ничего не происходит. Я думаю, что очень

часто, если бы мы посмотрели на себя и подумали: не выгляжу ли я нелепо?—

мы бы ответили: да, потому что страшусь чего-то (что может вовсе не произойти)

и не готов к этому.

Бывают и другие ситуации, когда такая готовность приобретает гораздо большие

глубину и значение. Я пока оставляю в стороне ту целенаправленность, о которой

говорил раньше, желание сделать что-то, что сильнее моего страха, или

внутреннего беспокойства, или физических препятствий, включая и острую боль.

Сейчас я имею в виду взаимосвязь между страданием, физическим и нравственным, и

нашим положением в мире людей.

Возьмем в пример зла человеческую жестокость, насилие. Человеческая

жестокость всегда врезается раной в человеческую душу или человеческую плоть.

Это— место встречи зла и добра или невинности… Есть мучитель и жертва.

Какая же возникает ситуация? Может создаться ситуация ненависти. Жертва может

обернуться к мучителю с ненавистью и постараться превратить в жертву его или

свести всю ситуацию к соревнованию ненависти и равновесию, вернее, нарушенному