так просто, это не зависит от того, что у тебя глаза есть,— надо уметь

посмотреть), то и тогда есть целая— ну, не наука, а искусство. Наши

отношения с людьми должны быть таковы, чтобы наш приход в дом воспринимался

просто и с радостью. Это означает, что пастырское попечение о больных должно

начинаться, когда люди здоровы, начинаться с установления простых, дружеских

отношений.

Для того чтобы так, душевно, подойти к человеку, нужно громадное внутреннее

целомудрие, нужно быть в состоянии посмотреть на человека как на икону, на

живую икону, к которой ты подходишь с глубоким уважением, с благоговением и по

отношению к которой ты будешь действовать, как действовал бы в храме по

отношению к писаной иконе. То есть— молитвенно, благоговейно, чутко, смиренно,

трепетно и прислушиваясь изо всех сил к тому, что в человеке есть, что он может

сам сказать, но и к тому, что Дух Святой в нем совершает. Внутреннее молчание

священника, его способность встречать человека на какой-то глубине, очень

важна, потому что болезнь— это момент изумительной встречи с человеком.

Интересно, что ты говоришь о молчании. Значит, вопрос не только в слове,

не только во внешнем подходе, но во внутреннем отношении к человеку, которое

может поддержать и озарить больного.

Самое главное— отношение и твое присутствие, так чтобы больной

не чувствовал, что ты только ждешь момента, когда сможешь уйти по другим делам.

Мне вспоминается случай из моей работы в психиатрической клинике. Один

больной провел там шесть месяцев и ни разу ни слова не ответил ни врачу, ни

сестрам, ни приходившим родным. Я, припомнив беседу с одним психиатром,

попросил начальника отделения дать мне возможность с ним сидеть. Я с ним

сиживал три, четыре, пять, шесть часов подряд без единого слова— я просто

сидел, и он сидел. После десяти дней или двух недель он вдруг ко мне обратился

и сказал: «Зачем вы все эти дни и часы со мной сидите, в чем дело?» И с этого

началось его выздоровление благодаря тому, что он смог с кем-то заговорить. Это