Metropolitan Anthony of Sourozh. Transaction
говорить именно так.
Тут нужно большое терпение и большое смирение!
Видишь ли, у меня нет ни терпения, ни смирения, но у меня есть усидчивость.
Я думаю, что, если у священника хватит просто честности сказать: я ничего не
могу сделать, кроме того, чтобы прийти, сесть и ждать, что будет,— и то
будет на пользу. Очень разрушительно для душевного состояния человека, если
священник приходит, садится и смотрит на часы. Может быть, вы спешите, может
быть, вам надо попасть еще куда-то, но тот, с кем вы сидите, должен
чувствовать, что все то время, которое вы проведете с ним, вы думаете только и
исключительно о нем. Следует научиться видеть человека и слышать его. И в
течение всего разговора воспринимать не только слова, но и выражение глаз, лица
и голоса. Мы, может быть, услышим очень мужественные слова, произнесенные со
страхом в голосе. И мы должны быть в состоянии ответить на страх или на
невысказанный вопрос, скрытый за словами, а не только на произнесенные слова.
Смотря по тому, каковы отношения с данным человеком, можно действовать
по-разному. Если вы близко знакомы, можно сказать: «Нет, будь правдив, не
притворяйся. Давай говорить прямо: ты боишься— в чем дело?» Если вы
знакомы не так близко или если отношения не так глубоки, следует найти способ
дать человеку понять, что мы понимаем его состояние, не раня его. У нас должны
быть мужество и такт, которые позволят больному заговорить о своих страхах,
потому что одна из самых тяжелых вещей для него— это лежать, замкнувшись
в свое одиночество, которое создается тем, что он не решается высказаться.
Многие, думая, что смертельно больны, боятся задать вопрос, потому что
страшатся ответа. И первое посещение больного может стать началом правдивых
отношений.
Еще один момент отношений с больным (это затрагивает не столько священника,
сколько все окружение человека, очень широко)— обычай навещать больных.
Для больного такие посещения могут быть большим благодеянием, но могут