оказаться сущим бедствием. Я знаю, Евангелие учит нас, что посещать

больных— добродетельно. Но я знаю также, что применять евангельские

советы и заповеди следует с большой рассудительностью, руководствуясь любовью;

и очень часто любовь, которую мы вкладываем в свое посещение больного, можно

было бы выразить куда лучше, предоставив ему возможность побыть в покое. Мне

случалось болеть, и чтобы не стать жертвой милосердия друзей, я вешал на дверь

записку, которая многих задевала: «Вот случай из жизни святого Арсения

Великого. Одна знатная женщина добралась из Константинополя в пустыню, чтобы

посетить его, и сказала: „Отче, дай мне заповедь, которую я бы выполняла всю

жизнь!“ Арсений ответил: „Вот тебе заповедь, и помни, что ты обещала никогда не

нарушать ее: когда услышишь, что Арсений в одном месте, сразу удались в

другое“».

Кроме того, что порой именно любовь должна нас удержать от посещения тех,

кто прекрасно и счастливо мог бы обойтись без наших утомительных, расслабляющих

визитов, очень часто посетитель мог бы содействовать поправке больного, помогая

ему быть собранным, серьезным, полностью владеть той силой жизни, которая в нем

есть, помогая не быть рассеянным, опустошенным, не разбрасываться. Вы сами

знаете, как опустошительны некоторые разговоры, как нас истощают иные

посетители. Вот чему, я думаю, должны научиться и молодые, и немолодые

священники, вот чему следует учить врачей, сестер, родственников. Одна из

вещей, которая может погубить встречу или посещение больного,— это пустая

болтовня, пустословие, потому что болтовней, словно ширмой, часто пользуется

человек, чтобы защититься от необходимости быть серьезным, высказать свою

тревогу, быть правдивым и истинным. Постоянное суесловие открывает этому

большие возможности, и пациент становится все менее реальным, он все меньше в

состоянии справляться с болезнью.

Как научиться этому трудному делу молодому священнику, еще не

обогащенному ни жизненным, ни пастырским опытом?