Это то, что я делаю, например, когда у нас бывают здесь говения61. Я провожу одну беседу, потом у нас

часовое молчание, потом вторая беседа, другое молчание и затем общая исповедь.

На общей исповеди я беру покаянный канон, вычитываю несколько строчек и потом

на основании того, что я читал, перед Богом произношу свою исповедь. И

потом перехожу к следующим строчкам. И так далее.

И я думаю, что то же самое может происходить, когда молишься над умирающим

или над больным. Читаешь несколько строчек или несколько слов, они в тебе вдруг

рождают живое чувство, которое ты можешь выразить по отношению к этому больному

или умирающему, потому что до тебя «дошло». Знаешь, есть восточное присловье,

что, если человек стреляет из лука, он никогда не попадет в мишень, если стрела

не пробьет одновременно его сердце. И я думаю, что это очень верное слово. Если

то, что ты говоришь, тебя не пробивает, то, конечно, оно ни до кого не дойдет.

Это относится и к проповеди, и к вычитыванию молитв, к исповеди и к любому

нормальному человеческому общению.

Ты упомянул исповедь. Мы об этом еще не говорили. Человек умирает. Многие

даже нецерковные люди нуждаются в таком исповедальном моменте. Как помочь в

этом? Как человека подвести к этому моменту, если он не знает, какими словами

пользоваться, если он просто не привык к исповеди?

Я думаю, что когда времени мало, то нельзя пускаться в полную катехизацию

умирающего или больного. Поэтому вопрос стоит так: «Ты сейчас войдешь в

вечность. Хочешь ли ты войти в вечность со всем грузом, который ты собрал за

свою жизнь? Есть ли такие вещи в твоей жизни— поступки, слова,

мысли,— которые ты хотел бы оставить на земле, чтобы они здесь

превратились в прах и пыль? Есть ли в твоей жизни такие поступки, такие

моменты, которые недостойны тебя самого?»

Это— минимум. Можно прибавить в зависимости от того, кто этот человек:

«Есть ли такие вещи, которые тебя заставляют стыдиться перед Богом и думать:

как я перед Ним встану, когда я к Нему так в течение жизни отнесся? Так