Metropolitan Anthony of Sourozh. Transaction
потерял жизнь, я из временного вошел в вечное, из того, что можно у меня
отнять, вошел в то, чего уже никакая сила у меня отнять не может.
И мы стоим перед этим гробом с сердцем, полным скорби, со слезами и вместе с
тем таинственно сквозь боль созерцаем эту величественную встречу Бога и
человека, момент, когда завершается весь человеческий путь, когда человек уже
не на пути, а дома.
Теперь я скажу о значении тела и о том отношении, которое православие
проявляет к нему и в течение жизни, и когда человек лежит в гробу и мы в
последний раз с ним прощаемся до дня, когда мы все будем живы силой Божией.
Мы о теле почти никогда всерьез не думаем, тело как бы само собой
разумеется, мы не осознаем его до той минуты, когда вдруг с ним что-нибудь
случается. Меня это поразило, когда я был студентом медицинского факультета. В
первый раз я студентом пришел в больницу: меня послали поговорить с одним из
больных. И вдруг я обнаружил, что этот человек о своем теле говорит с трепетом,
он как бы говорил: «Смотри: это— я, это— мое тело, оно болит, оно
болеет! Мне страшно за него, и я тебе его доверяю. Я верю в твою добротность, я
верю, что ты будешь трогать его, будешь прикасаться к нему благоговейно,
почтительно, что ты будешь относиться к нему с любовью и чистотой, что ты это
тело спасешь, что ты меня, состоящего из этого тела и той живой души, которая
его вдохновляет, одушевляет,— что ты меня спасешь». Меня тогда поразило
отношение человека к своему телу, поразила та любовь, которую он проявляет к
этому телу.
И эту любовь, эту заботливость, это благоговейное отношение к телу мы
находим в православии, и это сказывается удивительным образом в службе
отпевания. Мы окружаем это тело любовью и вниманием, это тело— центр
службы, не душа только, но и тело. И действительно, если подумать: ведь ничего
нет в человеческом опыте не только земного, но и небесного, что не достигло бы
нас через наше тело. В земном порядке— ребенок воспринимает любовь своей