всего лишь нестройный шум. Лишь когда вы ее слушаете, вы можете сказать, что

это музыка, а не просто шум.

М.Ласки: Да, конечно, и я дорого бы дала, чтобы понять, почему

хорошая музыка, хорошая поэзия, хорошее искусство так на нас воздействуют; я

вполне допускаю, что опытное переживание Бога относится к этой же области. При

всем моем атеизме мне не придет в голову поставить под сомнение, что церкви,

синагоги, мечети за века приобрели глубокое знание человеческой природы,

человеческого мышления, физических реакций человека. Сами вы много говорили о

внутренней молитве, и прежде даже, чем я прочла ваши книги, меня очень

интересовала эта тема, потому что мне было ясно, что это дает результат, то

есть что люди, занимавшиеся созерцательной молитвой, получали от нее пользу. Я

делала такие попытки, в недавнем прошлом— очень усердные, потому что

страдала от смещения позвонка, а прибегать к болеутоляющим средствам не люблю.

Мне казалось, что созерцательная молитва, как о ней пишет святой Григорий

Двоеслов, например, размышление над Молитвой Господней, может облегчить мое

страдание. Так оно и оказалось. Так что в этом отношении я признаю, что Церковь

нашла умственные приемы, которые оказывают целительное действие, они

благотворны. Но мне кажется, что этот молитвенный опыт, как и другие

переживания, называемые религиозными, Церковь, так сказать, держит при себе,

говоря: эти переживания принадлежат нам, они ведут к Богу. Я не утверждаю,

будто то, что испытала я, может сравниться с опытом монаха, имеющего навык

молитвенной практики, но не присваиваете ли вы различные приемы и образ жизни, которые

могли бы пригодиться всем людям, не даете ли им объяснения, которые неприемлемы

для атеистов? А эта практика могла бы пригодиться человечеству сейчас больше,

чем когда-либо прежде,— сейчас, когда так легко прибегают к успокаивающим

психотропным средствам…

Митр.Антоний: Что касается приемов и методов, я совершенно с

вами согласен и приведу пример, который, так сказать, льет воду на вашу