Известно, что монахи бывают четырех родов.

Первый – киновиты, живущие в одном монастыре и по общему уставу, под управлением одного аввы.

Второй – анахореты, т. е. пустынники, которые удаляются в пустыни после долговременного испытания себя в монастыре, научившись бороться с дьяволом при молитве и совете многих среди братского воинства, и будучи уверены, что с Божией помощью могут уже вступить в единобортсво с врагом, низлагать его, отгоняя ег внушения в воле плоти и помышлений.

Третий, несьма нехороший вид монахов – сарабаиты, которые не обучившись под руководством опытного наставника и не будучи искушены, подобно золоту в горниле, еще рабствуя делам века и мягкие как свинец для принятия греховных впечатлений, принимают постриг, думая, что могут обмануть и Бога, а не одних людей. Они по два или три, или по одиночке, поселившис в своих, а не Господних овчарнях, вместо всякого закона имеют свои самоугодливые пожелания: что задумают и облюбят, то для них и свято; к чему же сердце не лежит, то они считают негожим.

Четвертый род монахов – гироваги (шатайки), которые всю жизнь блуждают туда и сюда, по три и по четыре дня, гостя по разным келлиям; все шатаются и никогда не сидят на одном месте, – это самоугодливые рабы чрева; они гораздо хуже сарабаитов и о поведении их лучше умолчать, чем говорить.

Мы же, оставя все другие роды монашества, с Божией помощью приступим к начертанию законов жизни киновитов – рода иночествования самого благонадежного.

2. Каков должен быть авва?

Авва, достойный главенства в монастыре, всегда должен помнить, как именуется, имя начальника оправдывать делами. Он в монастыре представляет, как верится, лицо Христа; почему ничего, кроме заповедей Господних не должен он ни внушать, ни учреждать, ни повелевать, но всякое повеление его или учение да будет закваской Божественной правды в душах учеников его.

Да помнит авва, что как об его учении, так и о послушании учеников, – об обеих этих вещах на страшном суде Божием будет произведено строгое рассмотрение, и да ведает, что на пастыря падает вина, если Домовладыка найдет в овцах пользы менее чем должно. Только тогда будет он свободен от вины, когда окажется, что он употреблял все пастырское попечение, а стадо оставалось беспокойным и непослушным. Если к пагубным болезням своих овец пастырь заботливо прилагал врачевство, то он будет оправдан на суде Господнем, сказав с пророком Божиим: Правды Твоей не скрывал в сердце моем, возвещал верность Твою и спасение Твое (Пс. 39:11) а они презрением презрели меня. Тогда усугубится вина овец непокорных, и наказанием для них будет вечная смерть.

Когда кто принимает имя аввы (и бремя), то должен двояким руководством предшествовать своим ученикам, т. е. не словом только предлагать, но делом показывать все доброе и святое: ученикам более способным пусть и словом изъясняет заповеди Господни; а более грубым по сердцу и простым пусть делами своими показывает Божеские заповеди. О чем учит учеников своих, что оно противно (воле Божией и их званию), пусть делами показывает, что всего того делать никак не должно, чтобы проповедуя другим, самому не остаться недостойным (1 Кор. 9:27), чтобы, если будут грешить, не сказал ему Бог: Что ты проповедуешь уставы Мои и берешь завет Мой в уста твои, а сам ненавидишь наставление Мое и слова Мои бросаешь за себя? (Пс. 49:16–17); смотришь на сучек в глазе брата твоего, а бревна в своем глазе не чувствуешь (Мф. 7:3).

Не должен он смотреть на лица; ни одного любить больше чем другого, разве только найдет кого лучшим в добрых делах и послушании; ни знатного предпочитать обратившемуся из рабства, разве другая какая будет разумная тому причина. Если по требованию справедливости авва найдет это нужным, пусть сделает, а если нет, пусть всякий держит свое место, потому что раб ли кто, или свободный (1 Кор. 12:13), все мы едино во Христе, и все под одним Господом одинаковое несем бремя воинствования: ибо нет лицеприятия у Бога (Рим. 2:11). Тем только в этом отношении различаемы мы у Него, если один перед другим оказываемся более успевающими в добрых делах и более смиренными. Итак, да будет у аввы одинаковая ко всем любовь, – и одинаковая ко всем да прилагается дисциплина, смотря по делам их. В своем учении он должен всегда соблюдать то правило апостольское, в котором говорится: обличи, запрети, умоли (2 Тим. 4:2), т. е. применять время ко времени, и к устрашению примешивать ласковость. Пусть и строгость учителя показывает в нем нежное расположение отца: необученных и неспокойных он должен обличать строго; послушных, кротких и терпеливых умолять – да преуспевают на лучшее; а нерадивых и презорливых да запретит запрещением.