Таким образом человек, который, как сказано было, стал уже холодеть в конечностях своего тела, сохраненный для жизни, всем сердцем обратился к Богу.

После этого, изменив свои мысли, он долго подвизался с сокрушением сердца, и тогда только душа его разрешилась от тела.

Cвятитель Григорий Двоеслов («Собеседования»)

Отсрочки не дали

Был человек в этом мире весьма богатый, надменный и гордый, преданный пожеланиям своей плоти, корыстолюбивый и жадный к приобретению богатства. Но Господь определил положить конец таким порокам его и поразил телесной болезнью. Он приблизился

к смерти и тут увидел черных и страшных духов, которые стояли перед ним и готовы были схватить душу

его и отнести в адскую темницу. Богач затрепетал, побледнел, громко стал просить отсрочки и странным и

смущенным голосом звал сына своего, который потом

стал монахом: «Максим, беги, я тебе никогда не делал

ничего худого, поддержи меня своей верой».

Встревоженный Максим тотчас прибежал. Собралось

и все семейство с плачем и трепетом. Злых духов, от которых он так сильно страдал, домашние не могли видеть, но узнали о присутствии их из смущения больного, бледности и трепета. Как бы желая убежать от них, 84 - 85

богач обращался на постели туда и сюда. Лежал на левом боку и не мог удалить их от взора. Поворачивался к

стене, и там они были. Стесненный ими до чрезвычайности, он отчаялся уже в своем освобождении от них и

стал громким голосом кричать: «Отсрочку хоть до утра! Хоть до утра!» Но во время самого этого крика душа была взята из тела. Из этого очевидно, что ему было

такое видение не для него, а для нас, чтобы видение его

принесло пользу нам, которым еще дана отсрочка.

Cвятитель Григорий Двоеслов («Собеседования»)

Наказание лицемера

Один монах пользовался большим почетом у других. По наружности он был доброго поведения и казался благоустроенным во всех своих действиях. Но

на самом деле жил совсем не так, как казалось. Это

показал конец его жизни. Перед братией он являлся

постящимся, но имел обыкновение есть тайно. Братия

вовсе не знали за ним такого порока.

При конце своей жизни он позвал к себе всех братий, живших в монастыре. Братия надеялись услышать что-нибудь великое и утешительное от такого, по их мнению, великого умирающего мужа. Но в

смущении и трепете он должен был сознаться, какому врагу предан при смерти: «Когда вы думали, что я

пощусь вместе с вами, я тайно ел, и вот теперь предан

дракону для пожрания, который хвостом своим спутал мои колена и ноги, а голову свою всунул в мой рот