надо мной! Жжет меня этот огонь, но не сжигает.

Умилосердись надо мной! Меня снедает отчаяние в

этих муках. Умилосердись надо мной, дочь моя, подай

мне руку твою и выведи меня из этого места».

Когда я отказывалась это сделать, боясь тех страшных стражей, которые тут стояли, — она снова начинала вопить со слезами: «Дочь моя! Помоги мне!

Не презри плача твоей родной матери! Вспомни болезни мои в день рождения твоего! Не презри меня!

Погибаю во огне геенском».

Ее вопль извлек у меня слезы: я также начала стенать, испускать вопли и рыдания. Эти вопли и рыдания разбудили моих домашних. Они зажгли огонь

и стали спрашивать меня о причине столь громкого

стенания. Я поведала им видение мое. Тогда я избрала

путь жизни отца моего, будучи удостоверена, по милосердию Божию, какие муки уготованы для произволяющих проводить порочную жизнь.

Отечник

«Есть жизнь светлая, есть и муки вечные»

В конце прошлого века в Сергиевом Посаде проживали два друга, Николай Иванович Шабунин, заведовавший Лаврской аптекой, и некто Сергей Сергеевич

Бочкин. Шабунин по летам своим был старше Бочкина, и иногда позволял себе допускать вольности в вопросах веры, а Сергей Сергеевич в религиозных убеждениях своих был строго православен. Иногда разговоры их

касались темы вечных мучений. При этом всякий раз

Николай Иванович, как и многие, говорил, что вечных

мучений не будет.

— Не может быть, — говорил он, — чтобы Бог осудил Свое создание на вечное мучение.

А Бочкин, на основании слов Господа в Святом

Евангелии «идут сии в муку вечную», утверждал истину

о существовании вечной муки. Шабунин обычно упорствовал, и спор друзей кончался тем, что они оставляли

этот вопрос до смерти того или другого из них. Кто первый умрет, условились они, тот должен, если на то будет

воля Божия, обязательно явиться из загробной жизни

оставшемуся в живых и сказать, есть ли вечное мучение.

Шабунин говорил шутя:

— Ну, Сережа, придется мне являться к тебе из загробного мира с ответом о вечных муках, потому что

92 - 93