Стремлению остановиться на внешнем нет границ, потому что одно зрелище требует другого, более сильного. Современные театры в этом отношении виртуозны. Если Церковь встанет на такую точку зрения, то потеряет многих. Наши службы - определенны, наши молитвы - одни и те же, наши входы и выходы - одни и те же, и если человек подошел к церкви с желанием посмотреть что-то интересное, то занятно ему будет только два- три месяца. По тем же причинам стали злоупотреблять и хором. Церковного пения стало уже недостаточно и зачастую поют совсем не церковные вещи, чтобы чем-нибудь занять людей. Это банкротство.

Теперь люди подходят к церкви не с такими мыслями, как лет десять назад. Если вы ищущей, сознательной душе народа предложите одну помпу, народ будет недоволен, уйдет от вас и скажет: "Так что же! В церкви одна помпа! Так я лучшую помпу увижу в светских зрелищах". Поэтому с первой ступени переходите на вторую.

Вторая ступень такова: надо от внешнего идти к внутреннему, от поверхностного - к глубокому. Надо сделать так, чтобы не одни глаза были заняты электрическим светом, нужно, чтобы загорелись души. Хор действует на слух - пусть вместе с ухом он колышет души! Надо, чтобы вместе с волнами фимиама поднималась ваша молитва, чтобы ваша молитва легко шла вверх, нужно, чтобы ликующие голоса певцов будили ваши души и чтобы души запели, тогда вы увидите, что праздник с поверхности перейдет в души.

Чтобы внешнее перевести во внутреннее, необходимо помнить, что вся внешняя пышность не должна иметь самодовлеющее значение, т.е. пусть на церковных торжествах не играют самодовлеющей роли ни цветы, ни диаконы, ни епископы, ни хор. Все это должно составлять одну чудную гармоничную канву, на которой вы сами должны плести узоры своих молитв и общения с Богом. Эта канва нужна, чтобы создать настроение для вашей молитвы, осязания Бога, потому что в церкви надо войти в общение с Богом. Пусть хор не раздражает вас, не рассеивает. Ваш хор поет строго церковно, но бывает, что он рассчитан на то, чтобы поразить; это неправильно, потому что в церкви важна вся канва, а не отдельные части. Необходимо, чтобы вся служба создавала условия воспринять не внешнее, а внутреннее.

Перехожу к тому, что требуется от вас самих. Пусть церковная внешность будет вас настраивать, но вы не оставайтесь равнодушны, ни холодны, ни апатичны, ни рассеянны. Не идите сюда с любопытством, чтобы развлечься, посмотреть, кто служит, как служит, кто поет - это неправильное. Идите в храм с мыслью о том, что он вырывает вас из суеты, часто скучной, надоедливой, нудной, мирской суетливой жизни. Уходите в новый мир, в котором вы хотите забыться, отдохнуть, а может быть, и вдохновиться, набраться сил. Входите в этот мир, в котором вы должны осязать друг друга и Бога. Молитесь о преображении слабых, немощных сил, чтобы Господь помог вам хотя бы немножечко подняться. Пусть мы слабы, немощны, не можем все лететь вверх. Но Господь придет, даст нам силы и умиротворение. Вы не будете понимать в чем дело, а уйдете умиротворенными - то дело силы Божией!

При таком устройстве разве у вас восприятие жизни будет внешним? Нет, вы будете пускать корни, и эти корни будут звать вас сюда ежечасно: "Коль возлюбленна селения Твои, Господи сил!". Тогда усвоение церкви будет другим. Тогда мы с первой ступени церковного восприятия поднимемся на вторую; вы будете расти и спеть для того, чтобы стать полным колосом, который должен войти в житницу Божию.

Теперь скажу несколько слов о виновнике сегодняшнего торжества. Кто был архистратиг Михаил? Предводитель небесных сил того таинственного мира, который по вере всегда нас окружает, и все мы находимся в окружении сонма этих духов, и они служат нам день и ночь. Архангел Михаил - это вождь, пастух, нянька, которая ведет нас к спасению, оберегает нас и семьи ваши. Отдайтесь же этому миру и почтите архангела!

Пусть в немощах мы пришли на праздник архангела, но сольемся с вечным ликованием ангелов, вечно находящихся у Престола Отца Небесного. Аминь.

Слово в день памяти митрополита Петербургского Антония (Вадковского)

Господи, благослови!

Я не знал его, братия, и обнять его светлый мир я не могу. Сегодня, в день памяти его смертного часа, перед моими глазами его могила - скромная братская могила монаха. Пусть же она говорит, его могила.

Величавый святитель Божий, первый иерарх громадной Русской Церкви, митрополит столицы, богатые покои, пышные службы, чопорное представительство, естественная недоступность по исключительности высокого служебного положения и... рядом с этим: "Похороните меня в очередной братской могиле".

Могила монаха - это мое, а первое - то Божие промышление обо мне, людьми и Церковью заключенное в известную оправу. Я, по воле Божией, был носитель этой оправы для служения Церкви, а в себе только монах. Так похороните же меня в простой монашеской могиле...

И далее он - начальник большой епархии, он - искусный администратор, он - талантливый проповедник, он - ученый богослов, через Синод он - руководитель Русской Церкви, он - достойный представитель Церкви пред Вселенской Церковью; у него сила и влияние в Церкви чрезвычайные и рядом с этим: "Похороните меня в монашеской могиле. И поставьте на моей земляной могиле простой деревянный крест".