- А ты не обижайся. Мне разве не обидно: какая тихоня была, все книги читала. Вспомни, тебя все встречные-поперечные тургеневской девушкой называли. И вдруг как с цепи сорвалась. Это все богема твоя хренова.

- Дашь мне сказать? Или еще будешь мне мозги ввинчивать? - Теперь уже Софья завелась не на шутку. - Во-первых... - И вдруг она засмеялась.

- Что это тебе весело стало? - удивленно спросил Владимир Николаевич.

- Ты же сказал, что я умная. Зачем нам собачиться? Просто ты стареешь, Смок, и становишься ворчливым стариком. - Она встала и обняла Владимира Николаевича. - Я права?

- Подлизываешься? Лучше скажи, что происходит с тобой?

- Да ничего особенного. Люблю я жизнь, дядя, знаю, что не вечно молодой и красивой буду. Люблю все красивое - картины, посуду, машины, вина хорошие люблю - и одновременно пивом с селедкой не побрезгую. Ну и мальчиков красивых люблю. Они глупые, дядя, но.... как бы это тебе объяснить...

- Да тут и объяснять нечего...

- Нет, я действительно рада бы к кому-нибудь привязаться. Только ведь после тебя все мужики какими-то мелкими кажутся.

- После меня? Ох, и лиса ты, Сонька...

- Нет, я не льщу. Таких, как ты, я не встречала. А хотелось бы... Вот, а жить хочется, пока молода. Я их, мальчиков этих, просто использую. Ты ведь не прав: может быть, действительно, то, что умной и красивой нельзя, красивой, молодой и богатой - можно.

- Нельзя.

- Можно, Смок. И никто не осудит. Только завидовать будут. И я давно уже не тургеневская девушка.

- Сам вижу.

Странная это была сцена. Посередине комнаты стояли, обнявшись, высокий, поджарый мужчина лет шестидесяти и красивая девушка. Какая-то сдержанная нежность сквозила в их движениях, выражении глаз...

- Мог бы не соглашаться.

- Выводы из разговора сделаешь?

- Конечно. Только понимаешь, это еду очень хорошо оставлять на следующий день, но удовольствие следует получать не откладывая.

- Надо же, афоризм выдала.

- Приятно, конечно, слышать от тебя похвалу, но это не мои слова. Жила в восемнадцатом веке во Франции женщина. Красивая, богатая, умная...

- Ее, кажется, Нинон де Лонкло звали?

- Ох и... "Афоризм выдала!" Ну и хитрец.

- Мудрый я, мудрый. Хочешь, я тоже ее процитирую, не дословно, конечно. То, что мне нравится. Она однажды сказала: "Скромность везде и во всем. Без этого качества самая красивая женщина возбудит презрение к себе со стороны даже самого снисходительного мужчины". Расшифровывать не надо?

- Не надо. Я все поняла.

- Ну и умница. А наслаждаться жизнью... Кто бы спорил. Ладно. Перейдем ко второй части.

- Смок...

- Не бойся, морали больше не будет. Гришаня, неси ее сюда! На зов Воронова из кухни вышел один из двух его телохранителей. Он передал Владимиру Николаевичу какой-то сверток. Воронов долго его разворачивал. Наконец, бумага была отброшена в сторону и в руках у дяди удивленная Софья увидела икону.

- Акула российского бизнеса находит время на коллекционирование древнерусской живописи? - Софья не удержалась от иронии.

- Акула российского бизнеса устроит сейчас экзамен искусствоведу Софье Вороновой, хозяйке галереи "Белая роза", - в тон ей ответил Смок.