- И я тебя целую. Пока. Привет Гюнтеру... Все отлично, Юленька. У тебя волшебные руки.

- Спасибо. Просто я этим делом с семнадцати лет занимаюсь.

- А сколько тебе сейчас, если не секрет?

- Какое секрет? Через два месяца будет двадцать четыре.

- Надо же, мы, оказывается, ровесники. У тебя какого числа день рождения?

- Двадцать седьмого июля.

- А у меня второго августа.

- Получается, мы обе Львы.

- Точнее, львицы. У тебя сильная воля, Юля.

- Вы это по гороскопу судите?

- Нет, по жизни.

- Почему так думаете?

- Мне так кажется. И, думаю, я не ошибаюсь. Софья как победительница могла позволить себе быть великодушной. Она собственной кожей почувствовала, как напряглись руки Селивановой. Но на ее лице, которое Софья могла видеть в зеркале напротив, не дрогнул ни один мускул. И что она сказала? "Вам не очень больно, Софья Николаевна?" Нет, надо признать, ты молодец, Юлия Антоновна. И, кто знает, сложись по-другому обстоятельства, мы могли бы подружиться.

Так думала Воронова, продолжая разговаривать с Селивановой о чем-то пустяковом.

- Ты меня просто вернула к жизни, - эти слова Софья сказала Юле в самом конце сеанса. Одна рука у нее была опущена к полу. Указательный палец рисовал какие-то знаки на полиэтиленовом пакете, стоявшем около дивана. Наверное, там лежала какая-нибудь толстая книга по искусству, подумала Юля.

Через час она сидела в своей любимой пивной. Напротив нее потихонечку тянул пиво Шурик, которого она позвала с собой, чуть ли не силой заставив покинуть пост наблюдения. Шурик долго не мог понять, что произошло:

- То есть как - отдала икону?

- Еще один житель Виллабаджо. В последний раз объясняю: пришел к ней друг ее отца.

- Нет, это я понял. Но если друг, значит, не пацан. Так?

- Я не поняла, ты это к чему?

- А к тому, что последние дней пять, что я ее пасу, около этой девахи из мужиков в основном юнцы крутились. Максимум - лет тридцать.

- Продолжай.

- Я свое дело знаю. Не думай, что хвастаю. И еще. Когда она дома была, из ее подъезда никто икону не выносил.

- Сказал, - фыркнула Юля. - А мужик тот, по-твоему, должен ее перед собой нести, как на крестном ходе?

- Если он верующий человек, как ты говоришь, он ее в полиэтиленовом пакете не потащит.

- В полиэтиленовом пакете, говоришь?

- Вот именно.

- Какой вывод?