И не только слушателя!

Саня своими короткими репликами, вздохами и междометиями быстро доказал железнодорожнику, что его жена только о нем думает и заботится, а, главное, что ее Сам Бог ему определил.

К концу бутылки ударник железнодорожного труда окончательно решил вернуться к семейному очагу, но прежде захотел искупаться, так как понимал: в настоящем виде дома его правильно не поймут.

Разделся и прыгнул в отрезвляющую воду! Пока доплыл на кажущийся недалекий противоположный берег, сильное течение отнесло его довольно далеко от Саниного рыбного места. Железнодорожник позволил себе немного передохнуть, да и уснул…

А Саня тем временем обратил внимание на китель своего собеседника. Блестящие пуговицы, мерцающие под лунным светом погоны и разноцветные значки не могли оставить равнодушным монастырского православного хиппи…

Не мог Саня красоту эту монахам не показать! А те уже по кельям разошлись. Лишь в храме кто-то заунывно читал Псалтирь. Саня примостился за правым клиросом, где его сморил сон: день-то долгий выдался, да еще железнодорожник уговорил рюмочку выпить. Когда Саня проснулся, иеродиакон как раз «Вечную память» возгласил. Надо же было поддержать!

Монахи так красиво поют!

Не удержишься…

Вспомнилось…

Лето 1990 года. Июль. Ночь. Оптина.

Потихоньку топаю из издательского отдела в скит, к себе в келью. До ночной скитской службы еще пара часов, поэтому движений монахов и паломников не наблюдается.

Лес. Прохладно. Воздух — нектар, причем нектар, напоенный веками истории и молитвами старцев.

Недалеко от колодца догоняю монаха, бредущего в ту же сторону, к скиту. На нем фуфайка поверх подрясника: прохладно в оптинском лесу ночью, даже летом. Невольно думаю: «Ладно я, „приписанный“ к монастырю, без особых служебных послушаний и молитвенных правил… Но чего этот брат в час ночи тут бродит?»

Догоняю инока и хлопаю его по плечу:

— Брате, ты чего не спишь-то?

— Да вот погулять решил. Благодать-то какая, да?

Инок поворачивается ко мне, и я четко понимаю, что «попал». На меня, улыбаясь, смотрит архиепископ Калужский Климент.

Послушник

Есть у меня хороший знакомый. Нынче при одной из епархий работает — владычный водитель.

Когда Владыка был еще архимандритом и наместничал в монастыре, привезло ему семейство с Украины сына своего «в монастырь поступать». Наместник взял. В послушники очень скоро зачислил, но дальше застопорилось. Так парень года три в подрясничке послушническом и отходил. Не постригали и все! Каждый пост к постригу готовился, но пост проходил, а пострига не было.

Родители и на Пасху, и на Рождество приезжали в обитель, ругали сына, мол, не заслужил, наверное, чина ангельского. Наместника упрашивали, а тот улыбался и за сына благодарил, что послушный да добрый.