Я рассудил быть у вас, говорит апостол, не знающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого (1 Кор. 2, 2).

Вот тот центр, как от камня, брошенного в воду, от которого расходятся круги апостольского богословия. Я, помню, видел когда-то древнюю икону Спасителя, которая называлась Иисус Благое Молчание, Спаситель был на ней изображен как Великого Совета Ангел, как средоточие Божественной премудрости и Ведения.

Благодатное видение познание есть самый воздух Церкви. Если мы в Церкви, т.е. если мы любим, то мы познаем и богословствуем, ибо любовь рождает знание Церкви.

Церковному человеку можно, а некоторым и даже нужно насыщать свой ум также и общечеловеческими знаниями, если только они при этом сумеют так жить умом и сердцем, чтобы быть не знающими ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого.

О сочетании общечеловеческого знания, или мирской премудростью, с премудростью Божественной лучше всего сказано у Варсонофия Великого, подвижника VI века и апостольской веры.

Ты не должен обращать внимания на одну только мирскую премудрость, ибо если человек не имеет данной свыше духовной премудрости, то бесполезна ему первая. Если же имеет и ту и другую, то таковой блажен (Ответ 822). Как мало таковых блаженных, сумевших войти в тайну сочетания.

Молитва Иисусова вселила меня в пути, и люди все стали для меня добрее, точно они обновились в любви... Когда встречался с ними, все без изъятия казались мне так любезны, как будто родные, хотя и не знакомился с ними... И когда при сем начинал молиться сердцем, все окружающее меня представлялось мне в восхитительном виде: древа, травы, птицы, земля, воздух, свет все как будто говорило мне, что существует для человека, все свидетельствовало Божию неизреченную любовь к человеку... И я понял, что такое ведение словес твари, и как всякая тварь воспевает Бога (из рассказов странника о благодатных действиях молитвы Иисусовой. Изд. З. М., 1893).

Вхождение в духовность дает человеку осознание условности времени. В духовности начинается тропа Вечности, где времени больше не будет. Снимаются какие-то стены, стена, отделяющая и закрывающая мое настоящее от моего прошлого, от любимых умерших, от совместной с ними жизни, от детства, от, казалось бы, давно потерянных сокровищ.

И еще возникает новое: возможность как-то изменить что-то в своем прошлом, в себе, давно бывшем, что-то в темном осадке падений и измен Богу. Нам сказано: Все возможно верующему. Старец Серафим (Батюгов), помню, говорил: Наступит время в вашей жизни, когда вы начинаете залечивать прошлое.

Побеждаются естества уставы в Тебе, Дева Чистая (служба Успению). Бог хочет нашего спасения, а идеже бо (там где) хощет Бог, побеждается естества чин (служба 7 гласа). Тот несомненно выше-естественный мир, в котором христианин должен переходить не когда-то там, на том свете, а уже теперь, на земле, среди современной цивилизации, называется духовный мир, а состояние человека, в него как-то вступающего, состояние духовное. Почему так? Только потому, что это состояние божественное. Духовность синоним стяжания божественности, так как Бог есть Дух. Эти слова сказаны Христом именно тогда, когда Он открыл перед человечеством, в лице Никодима, всю реальность существования иного, божественного мира и всю трудность перехода в него. Духовность есть Царство Божественного Духа, а христианство учение об этом Царстве и вход в него.

Вот почему призывом ищите Царствия Божия наполнено Евангелие. Никодим, как мы знаем, ужаснулся, поняв реальность нового рождения в духовность и его выше-естественность для земных людей. И мы ужасаемся при мысли о духовности и прячемся от нее в любую внешность: философскую, экуменистическую, типиконическую.