- Ужас! Никогда я не забуду этого гнева и возмущения! Это было тридцать лет тому назад. Да, да, уважаемый, при кровавом Николае! 500 тысяч бедных страдальцев!

А по секретным данным НКВД за годы "бескровной" и до первого января 1935 года было подвергнуто репрессиям советских граждан 27 и шесть нулей, т. е. 27 миллионов человек!

Так те 500 тысяч хоть что-то там делали, бунтовали, шли против царизма, а эти... Более 10 миллионов закулачено и выслано одних честных наших кормильцев - крестьян-хлеборобов...

А остальные миллионы, если разобрать их дела при свете любого европейского, американского или азиатского права, - тоже невинные жертвы большевистских экспериментов. А? 27 и шесть нулей! И никакого тебе гнева и протеста нет! Наоборот! Они даже сами себя охраняют... При "кровавом" царизме две или три сотни арестантов охранялись командой из 40-50 человек, и всё-таки совершались побеги. А у нас, например, в лагере 13 тысяч, и их охраняют всего 20 человек вольнонаемных, а остальные охранники навербованы из самих же заключенных бытовиков. И эти последние бдительнее охраняют нас, нежели профессиональные и наемные держиморды. Вот как тонко устроена система - а? И никакого вам бунта и гневного кузнеца с сжатыми кулаками. И никакой Толстой не вопит: "Не могу молчать"! Даже песни поют!. Соц. соревнования устраивают... Борьба за переходящее красное знамя... Нет, я не могу! Эта хитрая штука никак не вкладывается в мои мозговые клетки, а когда я пытался впихнуть ее туда, немедленно же ощущал, .как сознание мое давало опасный крен... 27 и шесть нулей! Это ведь почти целая Польша! Пусть половина из них как-нибудь выкрутилась из-под опеки ГПУ, а другая тянет лямку, потихонечку переселяясь в звездные миры, а? 27 и шесть нулей!

- И что же вы, Костин, предлагаете, исходя из этих цифр? - глухо спросил помощник.

- Что я предлагаю? - переспросил Костин и неожиданно выпалил:

- Если бы мне попался надежный компаньон, я сорвался бы из этого гиблого места. Всё равно: десятки своей я здесь не выживу, а умирать, так умирать с музыкой!

И он взглянул на своего помощника, собиравшегося заворачивать "козью ножку".

Уклоняясь от прямого ответа, помощник, закуривая и дымя цыгаркой, стал рассказывать об участившихся побегах из лагеря.

- Вчера из Дудинского лагпункта тоже ушло несколько человек зэ-ка. Воспользовавшись туманной погодой, заготовили продуктов и ушли. Ушли не на юг, а на север к Ледовитому океану. Дошли до Усть-Енисейского порта и напоролись на засаду. Их привели обратно. Посадили в "кандею" и готовят им дополнительных 3 года. У них оказался бинокль, компас и две сшитых простыни, на которых мазутом выведены 3 буквы "SOS". На допросе они сознались в том, что собирались сигнализировать какому-нибудь иностранному пароходу, если бы заметили его в море!.. В крайнем случае, имели намерение присоединиться к тунгусам, обжиться у них и дожить до зимы. А потом уж с их помощью, пробираться к Уралу или на юг. Да, тундра надежная охрана! Летом комары да мошкара заедает, а зимой - пурга с морозами. А ведь только до Игарки 300 километров, а за нею еще две тысячи до Красноярска. При этом еще не забывайте, что вы политический... Как вам известно, на 4-й дистанции сбежала целая бригада землекопов, захватив с собою лошадь и все продукты питания из кладовой дистанции. Если их поймают, отделаются каждый 3 годами и несколькими месяцами изолятора. А если бы мы с вами учинили это дело - верная шлепка!

В бревнах снова запели и песня опять стала звать к берегам далекого Днепра.

- Как хотите, а я дошел "до ручки", - после некоторого молчания сказал Костин.

- Мне пятьдесят три года. Порох в пороховницах еще есть, и я попробую познакомиться с "зеленым прокурором", а вам оставляю блестящую возможность добиться получения переходящей красной тряпки... Можете на меня доносить, можете не доносить, - дело вашей совести, но забыть деповский гнев я не могу... 27 и шесть нулей! "Кровавый Николай" и "бескровная" революция' Помощник тяжело сопел и молчал. Песня снова оборвалась и затихла. А крылатое чудовище по-прежнему рычало и ползло на берег.

...Через несколько суток инженер Костин исчез. По бревнотаске ходил один помощник и мрачно бормотал: