Единственный крест
И вновь смешок.
- Зачем же себя утруждать. А если надорветесь? Я и сам уйду.
В классе наступила мертвая тишина. С этой учительницей так еще никто не разговаривал. А Асинкрит, стараясь казаться спокойным, хотя его буквально колотило, неспеша собрал свои вещи и направился к выходу.
- Остановись, Сидорин, - окрик в спину, а не то пожалеешь.
Он даже не оглянулся.
Разумеется, после был и "разбор полетов", и вызов родителей в школу. Но для себя Асинкрит решил проблему раз и навсегда: математичка для него перестала существовать. Как, впрочем, и математика.
***
Через год или два похожая история произошла с учительницей русского языка и литературы. Писали сочинение на тему: "Мой любимый герой". Сначала можно было написать на черновике, но Асинкрит решил сэкономить время, зато рассказать о двух своих любимых героях. Одного, как и полагается, из школьной программы. Им, точнее ей, оказалась Сонечка Мармеладова из "Преступления и наказания" и вратарь любимой его футбольной команды "Торпедо" Виктор Банников. Это вовсе не был демарш с его стороны, просто не хотелось писать прописные истины, от которых его всегда охватывала скука. "Типичный образ", "луч света"... И он написал о готовности Сони к самопожертвованию ради близких, о ее смирении отчего-то эти черты у женщин вызывали его восхищение. А Банников, привлек его мужеством. На склоне карьеры этот вратарь получил страшную травму, от него отказался его родной клуб, но Виктор нашел в себе силы не только вернуться в большой футбол, но и заиграть так, что его призвали под знамена сборной.
На следующий день перед уроком к нему подошла учительница и протянула тетрадь.
- Возьми. И перепиши. Я никому не скажу.
- Что не скажете?
- Какую глупость ты написал.
- Я не буду переписывать.
- Вот как? Тогда ты получишь два. За содержание.
- А за грамотность? Вроде ошибок не должно быть.
- За грамотность пять.
- Это меня устраивает. Ставьте.
Итак, его искренность оказалась всего-навсего глупостью. И "добрая" учительница была совершенно искренна в своем желании помочь ему.
Тут уж за него серьезно взялся отец.
- Думаешь, мне все в этой жизни нравится? Думаешь, мне нечего сказать на планерке главному? гремел отец. Мать только вздыхала.
- Значит, нечего, если молчишь.