Добрый пастырь положил душу за своих овец. Его схватили те, кому было приказано его убить, отвели на место казни, и там святитель принял мученическую кончину. Он сам встал на колени, воздел руки ввысь и поднял взор к небу, воздавая хвалу Богу. Потом осенил себя крестным знамением и, сказав «Аминь», преклонил голову под меч. Он снял с себя омофор, обнажил шею и дал знак палачам, что готов умереть.

Посланцы императора, видя, с каким мужеством он принимает смерть, были сражены добродетелью этого человека. У них опустились руки, они не могли смотреть друг на друга, и один сваливал на другого, чтобы тот нанес смертельный удар. Все отказывались привести приговор в исполнение и медлили, крайне восхищенные добродетелью этого мужа. Тогда они придумали, как выйти из положения. Каждый даст пять золотых монет тому, кто согласится стать палачом. Но золота ни у кого с собой не оказалось. Они нашлись только у одного, самого алчного из всех, он одолжил им деньги и затем, чтобы умножить свой капитал, сам отсек божественную главу мученику.

2. Из жития святого Аврамия

У святого Аврамия был брат по плоти. Когда тот умер, то оставил после себя семилетнюю дочь. Между тем скончалась и мать ребенка. Тогда знакомые отвели сиротку к ее родному дяде, поистине божественному Аврамию.

Святой сжалился над малюткой и принял ее с распростертыми объятьями, проявив к ней отеческую любовь. Он построил для нее небольшой дом за стенами кельи. Постоянно играл с ней, стучался в окошко, учил ее, читал вместе с ней Священное Писание, указывая ей в Писании путь спасения и пробуждая в ребенке стремление к духовному подвигу. Старец был, как орел, распростерший крылья над птенцом, которого учил летать, рассекая вместе с ним воздух, и взмывать высоко к вершинам добродетели.

Хотя она была совсем маленькой, но предалась подвигу и проявила весьма высокую для ее возраста добродетель. Глядя на нее, Авраамий радовался душой и сердцем, радовались и соседи, что девочка в столь юном возрасте проявляла такое усердие к духовным вещам.

Так и жила девушка, вызывая всеобщее восхищение. Когда ей исполнилось двадцать лет, то некий человек, по одежде монах, но душой мерзкий развратник, стал ходить к блаженному Аврамию, как бы по дружбе, поглядывал на юную девушку нечистым взором и, не знаю как, но сумел влюбить девицу в себя.

Необузданная страсть завладела ею. Она стала высовываться из окна и разговаривать с ним. В конце концов, она побывала с ним. После этого совесть сразу стала обличать ее. Она раскаялась в своей дерзости и стала страдальчески оплакивать себя:

- Горе мне, несчастной. Горе мне, я осквернила храм Божий в себе, горе мне, жалкой. Я хуже всех прочих женщин, ибо отвергла обеты, которые дала Богу и предпочла всем свершениям подвига краткое наслаждение. Какими глазами я теперь буду глядеть на небо, если я ослепила их невоздержанным взором любовника? Как я подвигну уста на молитву, если я осквернила их непристойными словами и страстными поцелуями? Подойду ли я дерзновенно к окну и буду ли общаться с Богом, если здесь, нарушив Его заповеди, я, как злая, нечистая, скверная, обесчестила тело и душу! Горе мне! Что мне делать? К кому мне обратиться? Зачем мне жить на земле? Лучше бы я умерла до того, как испытала наслаждение. Я бы принесла в дар смерти телесную чистоту. А теперь на что мне потоки слез? Разве они смогут смыть мою грязь?

Так час за часом она тяжко страдала. И лукавый, воспользовавшись ее безмерным горем, вверг бедняжку в (полное) отчаяние. Она перестала верить в свое спасение и бежала из пустыни в город Аис, лежавший в двух днях пути от кельи. Она пришла в какую-то корчму, сняла с себя монашескую одежду и надела мирскую и стала отдаваться всякому ищущему наслаждения, за которым следует горе.

Пока с ней происходили эти события, святому, который совершал подвиг безмолвия в дальней комнате кельи, приснился очень длинный и страшный дракон. Он вылез из своей норы, подполз к его жилищу, проглотил голубку, сидевшую внутри, и вновь скрылся с головой в своей норе.

Когда Аврамий проснулся от сна, то (долго) не мог прийти в себя от ужаса и растерянности. Он не мог понять, что означает видение, и поэтому стал молиться, чтобы Бог открыл ему смысл сна со всей ясностью.