Наша жизнь — как море, в нем полно рифов, множество опасных животных, но есть места, где относительное затишье, и бури случаются не часто. Можно считать, что мы, монахи, плывем спокойными морскими путями, тогда как миряне все время подвергают себя опасностям. И мы плывем днем, потому что путь нам указывает Солнце Правды, а миряне — в ночной тьме, потому что блуждают во (мраке) неведения. Нередко случается, что мирянин, плывя в темноте среди бушующих волн, взывает к Богу и благодаря молитвам спасает свое судно, а мы, плывя по тихой глади, тонем из–за нерадения, бросив весла правды. Нужно смотреть, чтобы стоящий не упал. А кто пал, тот должен думать об одном: как скорее встать, а уж если поднялся, то пусть больше не падает».

2. Из Отечника

Авва Виссарион сказал, умирая, что монах должен быть, как херувимы и серафимы, — весь око.

2. Сказал авва Пимен, что мы нуждаемся только в одном — трезвении сердца.

3. Он же сказал: «Враги прячут свое лукавство за спиной».

4. Авва Пимен рассказывал о брате, который говорил авве Симону:

— Когда я выхожу из кельи и вижу, что брат отвлекся на пустое, и я отвлекаюсь на то же самое. И когда он смеется, я тоже смеюсь. А когда вернусь в свою келью, не могу найти покоя.

— Ты выходишь из своей кельи, — удивился старец, — встречаешь смеющихся и тоже смеешься, встречаешь разговаривающих и начинаешь разговаривать? И после этого ты хочешь войти в свою келью таким же, каким вышел?

Брат спросил:

— Ну а что же мне делать?

— В келье следи за собой, — ответил старец, — и вне кельи следи.

5. Один старец пришел к другому. Во время беседы один сказал:

— Я умер для мира.

— Не полагайся на себя, брат, до исхода из тела, — заметил другой. — Ты говоришь, что умер, но не умер сатана.

6. Святому мужу в час смерти предстал сатана и сказал:

— Ты меня избежал.

— Я об этом не могу знать, — ответил старец.

7. Авва Агафон перед кончиной три месяца провел не смыкая очей и неподвижно. Однажды братья растолкали его и спросили:

— Авва Агафон, что с тобой?

— Я стою на суде Божием.

— И тебе страшно, отче? — спросили они.

— Я до сих пор изо всех сил соблюдал заповеди Божии, — ответил он, — но я человек. Откуда мне знать, угодны ли мои дела Богу?

— Разве ты, — спросили они, — не уверен в своих делах, что они согласны с волей Божией?

— Не дерзну сказать это, — ответил он, — пока не дам ответ Богу. Ибо одно дело суд Божий, а другое — человеческий.

Они хотели задать ему много вопросов, но он остановил их словами:

— Сотворите любовь, не разговаривайте со мной, я сейчас не могу отвечать, — и умер в радости. И все увидели, как он возносится на небеса, и выражение его лица было таким, как будто он встречал своих самых дорогих и любимых друзей.

8. Как–то авва Макарий отправился в самую глухую часть пустыни. На дороге ему встретился ветхий старик, весь с ног до головы увешанный множеством кувшинчиков, причем, из каждого торчало перо, и все это служило ему вместо одежды. Макарий остановился, воткнул дорожный посох в землю и посмотрел на старика. Тот притворно покраснел и спросил:

— Что привело тебя в такую глухомань?