- Хорошая песня, правда? - спросил я.

- Хорошая, - сказал Борис Сергеевич и закрыл платком глаза.

- Только жаль, что вы очень тихо играли, Борис Сергеевич, - сказал я, - можно бы еще погромче.

- Ладно, я учту, - сказал Борис Сергеевич. - А ты не заметил, что я играл одно, а ты пел немножко по-другому!

- Нет, - сказал я, - я этого не заметил! Да это и не важно. Просто надо было погромче играть.

- Ну что ж, - сказал Борис Сергеевич, - раз ты ничего не заметил, поставим тебе пока тройку. За прилежание.

Как - тройку? Я даже опешил. Как же это может быть? Тройку - это очень мало! Мишка тихо пел и то получил пятерку... Я сказал:

- Борис Сергеевич, когда я немножко отдохну, я еще громче смогу, вы не думайте. Это я сегодня плохо завтракал. А то я так могу спеть, что тут у всех уши позаложит. Я знаю еще одну песню. Когда я ее дома пою, все соседи прибегают, спрашивают, что случилось.

- Это какая же? - спросил Борис Сергеевич.

- Жалостливая, - сказал я и завел:

Я вас любил...

Любовь еще, быть может...

Но Борис Сергеевич поспешно сказал:

- Ну хорошо, хорошо, все это мы обсудим в следующий раз.

И тут раздался звонок.

Мама встретила меня в раздевалке. Когда мы собирались уходить, к нам подошел Борис Сергеевич.

- Ну, - сказал он, улыбаясь, - возможно, ваш мальчик будет Лобачевским, может быть, Менделеевым. Он может стать Суриковым или Кольцовым, я не удивлюсь, если он станет известен стране, как известен товарищ Николай Мамай или какой-нибудь боксер, но в одном могу заверить вас абсолютно твердо: славы Ивана Козловского он не добьется. Никогда!

Мама ужасно покраснела и сказала:

- Ну, это мы еще увидим!

А когда мы шли домой, я все думал:

"Неужели Козловский поет громче меня?"

ОДНА КАПЛЯ УБИВАЕТ ЛОШАДЬ

Когда папа заболел, пришел доктор и сказал:

- Ничего особенного, маленькая простуда. Но я вам советую бросить курить, у вас в сердце легкий шумок.

И когда он ушел, мама сказала:

- Как это все-таки глупо - доводить себя до болезней этими проклятыми папиросами. Ты еще такой молодой, а вот уже в сердце у тебя шумы и хрипы.

- Ну, - сказал папа, - ты преувеличиваешь! У меня нет никаких особенных шумов, а тем более хрипов. Есть всего-навсего один маленький шумишко. Это не в счет.

- Нет - в счет! - воскликнула мама. - Тебе, конечно, нужен не шумишко, тебя бы больше устроили скрип, лязг и скрежет, я тебя знаю...