Евангелие научает нас, что падением стяжали мы лжеименный разум, что разум падшего естества нашего, какого бы он ни был природного достоинства, как бы ни был изощрен ученостью мира, сохраняет достоинство, доставленное ему падением, остается лже-именным разумом (111, 472).

Евангелие-тот вертоград, в котором может найти Христа Мария верная душа, пребывающая в покаянии... за городом,вне любви к миру (111, 508).

Исполнение Евангельских заповедей вводит человека в истинное Богопознание и самопознание, в истинную любовь к себе, к ближнему, к Богу, в общение с Богом, которое развивается тем обильнее, чем усерднее и точнее исполняются Евангельские заповеди (109, 360).

Изучая Евангелие, стараясь исполнять Его веления делами, словами, помышлениями, ты будешь последовать завещанию Господа и нравственному преданию Православной Церкви (112, 37).

Как о своих помыслах, так и о помыслах ближнего, о его советах советуйся с Евангелием (112, 77).

Евангельское чтение есть единственный источник всех истинных христианских, богоугодных добродетелей (112, 270).

Надо постоянно внимать себе, проверять свое поведение и душевное состояние по Евангелию. Епископ Игнатий (Брянчанинов) (112, 298).

БОГОСЛОВИЕ

Богословствовать можно только Духом Святым

Никто не может войти в Богословие и сказать ничего достойного о Боге, как только Духом Святым. Преподобный Никита Стифат (70, 171).

Людям невозможно узнать столь высокие и божественные истины ни по естеству, ни через деятельность ума, но только посредством дара, который сходит свыше на святых мужей. Святой Иустин Философ (113,19).

Понятия, которое было бы вполне достойно Бога... никто никогда не достигнет, хотя бы соединились все умы для исследования и стеклись все народы для его выражения. Святитель Василий Великий (8,26).

И потому благочестие не в том, чтобы часто говорить о Боге, но чтобы больше молчать... Всегда держитесь той мысли, что безопаснее слушать, чем говорить, и лучше учиться, чем учить о Боге (11,14).

Но если хочешь со временем стать богословом, достойным Божества, соблюдай заповеди и не отступай от повелений Его. Ибо дела, как ступени, ведут к созерцанию (12, 174).

Нужно быть чистым, насколько возможно, чтобы Свет приемлем был светом; нужно говорить о Боге перед людьми усердными, чтобы слово, падая на бесплодную землю, не оставалось бесплодным. Нужно богословствовать, когда внутри нас тишина и ум не кружится по внешним предметам, чтобы не прерывалось дыхание, как у всхлипывающих. При этом можно богословствовать лишь постольку, поскольку сами постигаем Бога и Он может быть постигаем... Так, сами приобретя познание и другим его передав, приступим к изложению Богословия по образу Писания. Направлять же слова предоставим Отцу и Сыну и Святому Духу: Отцуда благословит, Сынуда содействует слову, Духуда вдохновит его. Лучше же сказать: да будет на нем - единое озарение Единого Божества, целостное в разделении и разделенное в целостности, что уже выше разумения (13, 16).

Принцип Богословия, который и нам лучше соблюдать, - не все сразу высказывать и не все до конца скрывать: ибо первое не осторожно, а последнее безбожно; одним можно поразить чужих, а другим отдалить своих (13, 127).

Говорить о Боге-великое дело, но гораздо большее очищать себя для Бога: потому что "в лукавую душу не войдет премудрость" (Прем. 1, 4) (13, 144).

Терпит и ныне Господь побиение камнями не только от неверующих, но даже от нас, считающих себя благочестивыми. Ибо, рассуждая о Бестелесном, употребляем определения, свойственные телесному, а это, может быть, то же, что побивать камнями. Но да простит Он нашу немощь. Мы не по своей воле бросаем камнями, мы не можем выразить Его лучше и употребляем слова, какие имеем (13, 216).

Вот почему, смертные, рассуждая о Боге, любите меру в слове. Святитель Григорий Богослов (15, 45).

Теперь охотно восхожу на гору (Богопознания) или, справедливее сказать, желаю и одновременно боюсь (желаю потому, что надеюсь, боюсь по немощи) вступить внутрь облака (подобно Моисею) и беседовать с Богом (ибо это повелевает Бог). Теперь кто" из вас Аарон, тот взойди со мной и встань вблизи, но будь доволен тем, что надобно остаться вне облака. А кто Надав или Авиуд, или один из старейшин, тоже взойди, но стань вдали, по достоинству своего очищения. Кто же принадлежит к народу и к числу недостойных такой высоты и созерцания, тот, если он не чист, вовсе не приступай (потому что это не безопасно). А если очищен, на время останься внизу и внимай единому гласу и трубе, то есть только речам благочестия. На дымящуюся гору взирай, как на опасность и чудо для неспособных взойти. Но кто злой и неукротимый зверь и совсем не способен вместить предлагаемого в умозрении и Богословии, тот не скрывайся в лесу с тем злым умыслом, чтобы, напав нечаянно, уловить какой-нибудь догмат или какое-нибудь слово и своими хулами растерзать здравое учение, но стань еще дальше, отступи от горы, иначе будешь "побит камнями" (Евр. 12, 20)... Ибо слово, устраняясь от таких, хочет быть начертанным на скрижалях твердых и каменных, и притом на обеих сторонах скрижалей, по причине открытого и сокровенного смысла в Законе открытого, который нужен для многих и погруженных в земное, сокровенного, который внятен для немногих и восходящих в гору.

Но что со мною сделалось, друзья, доверенные и подобные мне любители истины? Я шел, чтобы постигнуть Бога. С этой мыслью отрешившись от земли и земного, собравшись, сколько мог сам в себя, восходил я на гору. Но когда простер взор, то не увидел лица Божия (Исх. 33, 22-23), но восприял облеченным в Камень (1 Кор. 10, 4), то есть Воплотившимся ради нас Словом. И приникнув, созерцаю не первое и чистое Естество, познаваемое Им Самим, то есть Самой Троицей. Созерцаю не то, что пребывает внутри первой завесы и закрывается Херувимами, но одно крайнее и обращенное к нам. А это, насколько знаю, и есть то величие или, как называет божественный Давид, то "великолепие" (Пс. 8, 2), которое видимо в творении, созданном и управляемом Богом, ибо все это есть то, что дает нам познание о Нем. Так глазам легче смотреть на солнце, отраженное в воде, потому что они не выносят слишком яркого света. Так богословствуй и ты, даже если бы ты был равен Моисею, даже если бы с Павлом взошел на третье небо и услышал неизреченные глаголы (2 Кор. 12, 4), даже если бы стал выше их, удостоившись Ангельского или Архангельского образа и чина! Ибо все небесное, а иное и пренебесное, хотя по сравнению с нами гораздо выше естеством и ближе к Богу, отстоит от Бога , от совершенного Его постижения еще дальше, чем от нашего сложного, грубого и заземленного состава. Святитель Григорий Богослов (13, 17).