И пить Кровь Твою всесвятую,

Которую ради меня излиял Ты, закланный,

Поставив меня служителем и литургом, и таинником

Этих Таин, меня, которого Ты знаешь,

Всеведущий, прежде нежели веки сотворил

И прежде чем произвел что-либо из невидимого,

Ибо видимое Ты составил впоследствии,

Знаешь как грешника, блудника, мытаря,

Разбойника, сделавшегося самоубийцей *,

Презревшего добро, делателя беззакония

И преступника всех Твоих заповедей,

Итак, Ты знаешь, что это истинно.

* Здесь преподобный Симеон сам себя разоблачает, ибо те грехи, которые в других словах (гимнах) он приписывает себе, как будто совершенные им телесно, он понимает, очевидно, мысленно (в духовном смысле) по чрезвычайному смирению.-Примеч. пер.

Как явлюсь я пред Тобою, Христе мой?

Как приближусь к Трапезе Твоей?

Как буду держать Пречистое Тело Твое,

Имея руки совершенно оскверненные ?

Как воспою Тебя? Как буду ходатаем за других,

Не имея ни добрых дел от веры,

Ни любви к Тебе, ни дерзновения,

Но будучи сам должником, как Ты знаешь,

Многими талантами, многими беззакониями.

Недоумевает ум, бессилен язык,

И никакого слова не нахожу я, Спаситель,

Чтобы поведать о делах Твоей благости,

Которые Ты сотворил на мне, рабе Твоем.

Ибо внутри меня горит как бы огонь,

И я не могу молчать, не вынося

Великого бремени даров Твоих.

Ты, сотворивший птиц, щебечущих разными голосами,

Даруй и мне, недостойному, слово,

Дабы всем письменно и неписьменно

Поведал я о том, что Ты соделал на мне

По беспредельной милости, Боже мой,

И по одному человеколюбию Твоему,

Ибо превыше ума, страшно и велико то,

Что подал Ты мне, страннику,

Неученому, нищему, лишенному дерзновения

И всяким человеком отверженному,

Родители мои не питали ко мне естественной любви.

Братья и друзья мои все насмехались надо мною;

Утверждая, что любят меня, они говорили совершенно ложно.