Сродники, посторонние и мирские начальники

Тем более отвращались от меня, не желая меня видеть,

Чем более хотели погубить меня со своими беззакониями,

Часто желал я безгрешной славы,

Но не нашел еще ее в настоящей жизни,

Ибо мирская слава, как я убедился,

Без всякого другого деяния есть уже грех.

Сколько раз я хотел быть любимым людьми

И стать к ним близким и откровенным,

Но из благомыслящих никто не терпел меня.

Другие же, напротив, желали видеть и знать меня,

Но я убегал от них как от делателей зла.

Итак, все это, Владыко, и иное, большее того,

Чего не могу я ни рассказать, ни припомнить,

Ты, промышляя, соделал на мне, блудном,

Чтобы извлечь меня из пропасти и мирской тьмы

И страшной прелести наслаждений этой жизни.

Добрые люди бегали от меня из-за моего внешнего вида,

А от злых я убегал по своему произволению,

Ибо они любили, как сказано, мирскую славу и богатство,

Великолепные одежды и изнеженные нравы.

О себе же я не знаю и не ведаю, что мне изречь и сказать Тебе.

Ибо боюсь и говорить, и писать об этом,

Чтобы не впасть в противоречие словам своим и не согрешить,

И будет тогда неизгладимым ложно написанное.

Когда призывал меня кто-либо к делам безумия

И грехам поистине прелестного мира сего,

Сердце мое все сжималось внутри

И как бы скрывалось, стыдясь себя самого.

Будучи твердо сдерживаемо

Твоею Божественною рукою.

Любил и я все прочее житейское,

Что увеселяет зрение и услаждает гортань,

И украшает это тленное тело;

Но мерзостные деяния и сладострастные желания

Ты изгладил из сердца моего, Боже мой,

И ненависть к ним вложил в мою душу.

Хотя произволением своим я и прилежал к ним,

Но Ты делал так, что или желания мои были неисполнимы,

Или, напротив, действия мои нежеланными,

Что, конечно, было величайшим чудом.

По Божественному смотрению Своему