О себе же я не знаю и не ведаю, что мне изречь и сказать Тебе.

Ибо боюсь и говорить, и писать об этом,

Чтобы не впасть в противоречие словам своим и не согрешить,

И будет тогда неизгладимым ложно написанное.

Когда призывал меня кто-либо к делам безумия

И грехам поистине прелестного мира сего,

Сердце мое все сжималось внутри

И как бы скрывалось, стыдясь себя самого.

Будучи твердо сдерживаемо

Твоею Божественною рукою.

Любил и я все прочее житейское,

Что увеселяет зрение и услаждает гортань,

И украшает это тленное тело;

Но мерзостные деяния и сладострастные желания

Ты изгладил из сердца моего, Боже мой,

И ненависть к ним вложил в мою душу.

Хотя произволением своим я и прилежал к ним,

Но Ты делал так, что или желания мои были неисполнимы,

Или, напротив, действия мои нежеланными,

Что, конечно, было величайшим чудом.

По Божественному смотрению Своему

Ты отделил меня от всех:

От царей, князей и богатых мира сего.

Много, много раз, когда я

Склонялся уже волею к этим вещам,

Сам Ты не попускал состояться

Соизволению моему на что-либо из этого.

Иных, говоривших мне

О прославлении и обогащении в жизни,

Я ненавистью, Владыко, возненавидел от сердца,

Так что даже в беседу никогда не вступал с ними;

И тогда они, напротив, взбесившись, сильно били меня палками,

Другие же укоряли и злословили меня пред всеми,

Называя меня делателем всякого беззакония

И желая отвратить меня от правого пути,

Ибо я избегал этих деяний, чтобы не быть злословимым,

А они злословили меня, чтобы я пришел к таковым деяниям.

Обещающим же дать мне славу мира сего

Ты дал мне, Спаситель мой, отвечать таким образом:

Если бы ты обладал всею славою мира

И на главе твоей был бы царский венец,

А на ногах твоих пурпуровая обувь