* Обол (овол)-шестая часть основной др.-греч. денежной единицы-драхмы (Лк. 15, 8), равной римскому динарию.

"Бог же силен обогатить вас всякою благодатью, чтобы вы, всегда и во всем имея всякое довольство, были богаты на всякое доброе дело" (2 Кор. 9, 8). Богатство само по себе есть вещь нейтральная, но в зависимости от употребления может стать добром или злом. Дает Бог его добрым, и потому нельзя назвать его злом; но имеют же его и плохие люди, и потому нельзя его считать истинным плодом добродетели. Честь или бесчестие богатого зависит от доброго или дурного употребления богатства...

class="postLine">Невиновно богатство, да и обогатиться не грех, но во всем должна быть мера. При собрании богатства, во-первых, надо соблюдать че-стность, то есть не думать, что всякий способ обогащения позволителен; во-вторых, не следует отдавать богатству всего сердца, зная, что не тот богат, кто много имеет, но кто доволен малым. Тот богат, кто и с нищетою дружно живет. Когда нищета соединена с безопасностью и спокойствием, то она должна быть почитаема выше богатства, смущаемого беспокойством и ежечасным страхом...

Приобретение богатства стоит великих трудов; сбережение стоит великого страха; порядочное употребление требует подвига благоразумия. Не имея его, беспокоимся; получив его, страшимся, чтобы из-за какого-нибудь случая его не потерять. Не употребляя его, должны обременить свой дух тягостью сребролюбия; употребляя же, должны бояться, чтобы недостойным употреблением не расслабить тела и духа... Но таково несчастье человеческого рода, что мы редко можем сохранить меру. Справедливое попечение о своих нуждах часто обращается в постыдный порок корыстолюбия, непомерной заботливости, скупости и роскоши. Бесчисленные ненасытные люди достойны сожаления, что столь много, а напрасно себя беспокоят; но притом и порицания, потому что, изобилуя всяким излишеством, попускают другим истаивать от скудости; а иногда и всякого проклятия достойны, когда обогащают себя, разоряя других, и на развалинах убогих расширяют свои здания.

Часто, думая о прибыли, человек забывает то, в чем больше необходимости и пользы, забывает обогащать свою душу благочестием и добродетелью. Неразумный человек! оставляешь большее, а ищешь меньшего; проходишь вечное, а бегаешь за временным. Думаешь о деньгах, а теряешь сокровище неокрадываемое, каким является свет разума и непорочные нравы. Не больше ли душа-пищи и тело- одежды? (Мф. 6, 25). Платон, митрополит Московский (105, 41-43).

Продолжительность земной жизни и ее благополучие проистекают не от многого имущества; они проистекают от благословения Божия. Епископ Игнатий (Брянчанинов) (111, 263).

"Проходит образ мира сего..."

Все удовольствия этой жизни подвержены превратностям и только приготовляют вещество вечному огню. Святитель Василий Великий (9, 58).

В делах человеческих, по естественному порядку, нет ничего твердого, равного, держащегося своими силами и пребывающего в одинаковом положении. Участь наша вращается, подобно колесу, изменяясь в разные времена, часто в один день, а иногда и в один час. Так что скорее можно положиться на постоянство ветров, никогда не останавливающихся, или следов плывущего по морю корабля, или на обманчивые ночные сновидения, доставляющие минутное удовольствие, или на твердость тех начертаний, какие дети, играя, делают на песке, нежели на благоденствие человече-ское. Итак, благоразумны те, кто, не веря благам настоящим, собирают себе сокровище в будущем и, видя непостоянство и переменчивость человеческого благополучия, любят добродетель, которая никогда не изменит (12, 20).

Видимые блага подвергаются и подвергают нас то тем, то другим превратностям: то возносят, то низвергают и кружат, как в вихре, и прежде нежели овладеем ими, убегают и удаляются от нас, и таким образом играют нами и обманывают нас. Направлено это к тому, чтобы мы, усмотрев их непостоянство и переменчивость, скорее устремились к пристанищу будущей жизни. В самом деле, что было бы с нами, если бы наше земное счастье было постоянно, когда и при непостоянстве его мы столь к нему привязаны? Когда обманчивая приятность и прелесть его держит нас, как рабов, в таких узах, что мы ничего и представить себе не можем лучше и выше настоящего? И это несмотря на то, что мы слышим и верим, что сотворены по образу Бога, Который, пребывая на Небе, и нас влечет к Себе (12, 22).

Для людей одно только благо, и благо прочное,-это небесные надежды... к прочим благам я чувствую отвращение. Готов предоставить существам однодневным все то, что принадлежит земле... Близким, чужим, благочестивым, порочным, откровенным, скрытым, смотрящим независтливым оком, снедаемым изнутри самоубийственным грехом-другим уступаю удовольствия жизни, а сам охотно их избегну (14, 268).

Собирай сокровища для нескончаемого века, а настоящий век оскудевает даже прежде своего конца. Святитель Григорий Богослов (14, 367).

Будем же, братия, стремиться со всем усердием к достижению нетленного и всегда пребывающего блага, презрев блага мира сего, которые тленны, преходят, как сон, и не имеют в себе ничего постоянного и твердого. Солнце и звезды, небо и земля прейдут для тебя, и останешься ты, человек, один с делами своими. Что из видимого в этом мире может принести нам пользу в час смертного страдания, когда мы отходим отсюда и переходим в иную жизнь, оставляя здесь мир и все мирское, которое и само в скором времени прейдет?.. Пусть оно не тотчас еще прейдет, но что пользы от того для нас, когда, переселяясь в иной мир, мы оставляем все это здесь? Тело наше остается мертвым на земле, и душа, выйдя из тела, не может уже без него смотреть на здешнее, ни сама быть видима. Там ум ее обращается только на то, что невидимо, никакого более попечения не имея о том, что в этом мире. Она вся бывает тогда в другой жизни-или для Царства Небесного и Славы его, или для муки и огня гееннского. Одно что-либо приемлет она от Бога в вечное наследие, соответственно делам, какие сотворила в этом мире. Преподобный Симеон Новый Богослов (60, 42).

Ученики указывали Господу на красоту храма и утвари его, а Он сказал: "не останется здесь камня на камне; все будет разрушено" (Мф. 24, 2). Это приговор всему прекрасному мира сего. На вид кажется прочно и вековечно, но день-другой, смотришь-как ничего не бывало: и красота увядает, и силы истощаются, и слава меркнет, и умы изживаются, и одежда изнашивается. Все в себе самом носит силу разрушительную, которая не лежит, как семя неразвитое, а непрестанно действует, и все течет к своему концу. "Проходит образ мира сего" (1 Кор. 7, 31). "Подлинно, человек ходит подобно призраку; напрасно он суетится, собирает и не знает, кому достанется" (Пс. 38, 7). А мы все суетимся, все хлопочем и хлопочем, и хлопотам нашим конца нет. Встречаем кругом себя постоянные уроки, а все свое- словно слепы и ничего не видим. Да и правду сказать, слепы или ослеплены: и себе, и ничему окружающему нас, и владениям нашим конца не чаем. И что еще? Встав, как нам представляется, хорошо, уверены, что стоим твердо, как на утесе, тогда как положение наше скорее похоже на то, как если бы мы стояли на трясине: вот-вот провалимся. Но не чувствуем этого и предаемся беспечному наслаждению текущим, будто вечным. Помолимся же, да откроет Господь умные очи наши, и да узрим все, не как оно кажется, а как оно есть. Епископ Феофан Затворник (116, 421).