Видение себя является в нищете духа, а не в самодовольстве и самонадеянности (111, 456).

Нищета духа является от видения и сознания грехов и греховности своей. Епископ Игнатий (Брянчанинов) (112, 452).

"Блаженны плачущие..."

Плач есть некое скорбное ощущение утраты того, что радует. Если же нами понят плач человеческий, то пусть очевидное послужит некоторым указателем пути к неизвестному и сделается явным, что такой плач ублажаем, за которым следует утешение. Ибо если здесь плач происходит от лишения благ, какие у кого есть, и никто не станет оплакивать того, кто желает утратить, то надо узнать, что такое самое благо, а потом составить понятие о человеческом естестве, ибо им достигается и преуспевание в ублажаемом плаче. Например, если один из двоих, живущих во тьме, родился слепым, а другой привык наслаждаться светом, но насильно заключен в темницу, они не одинаково воспринимают свою беду. Ибо один, зная чего лишился, тяжелой для себя считает утрату света, а другой, совсем не знавший такой благодати и выросший во мраке, может даже считать, что не лишен никаких благ. А потому желание насладиться светом поведет одного ко всякому усилию и стремлению снова увидеть то, чего он лишен насильно, а другой может состариться в темноте, потому что не знал лучшего, признавая для себя благом настоящее. Так и тот, кто смог усмотреть истинное благо и потом познал нищету человеческого естества, конечно, сочтет душу бедствующей, оплакивая то, что настоящая жизнь далека от истинного блага. Потому, мне кажется. Слово ублажает не печаль, но познание блага, при котором человек страдает оттого, что этого блага не имеет. Святитель Григорий Нисский (18, 392).

Если верный человек, всегда внимающий заповедям Божиим, творя все, что они требуют, помыслит об их высоте, то есть о том непорочном житии и чистоте (какие они изображают), он, исследуя свою меру, найдет себя крайне немощным и бессильным достигнуть этой высоты заповедей, найдет, что он совсем нищ и недостоин принять Бога или возблагодарить Его и прославить (упокоив в себе), так как не стяжал еще в себе никакого блага. Но такой человек, помышляя обо всем этом, без всякого сомнения, с чувством душевным заплачет тем плачем, который есть воистину наиблаженнейший плач, приемлющий и утешение и делающий душу кроткою. Преподобный Симеон Новый Богослов (60, 34).

Поведали о авве Диоскоре следующее. Он, безмолвствуя в келлии, оплакивал себя. Ученик его жил в другой келлии. Когда ученик приходил к старцу и заставал его плачущим, то спрашивал: "Отец! о чем ты плачешь?" Старец отвечал: "Плачу о грехах моих". Ученик возражал: "Ты не имеешь грехов". Старец отвечал: "Будь уверен, сын мой: если бы я видел все грехи мои, то мой собственный плач оказался бы недостаточным; я нуждался бы во многих помощниках, чтобы оплакивать их, как должно" (82, 106).

Отцы Нитрийской горы послали к великому отцу Макарию в Скит (пустыня Скит была по соседству с пустынной горой Нитрийской) со следующим приглашением: "Вместо того, чтобы подыматься к тебе всему иноческому населению горы, умоляем тебя прийти к нам, чтобы мы увидели тебя прежде, нежели ты отойдешь ко Господу". Когда Макарий пришел в гору, стеклось к нему все многочисленное братство. Старцы просили его, чтобы он сказал назидательное слово братии. Он, прослезив-шись, сказал им: "Братия! очи ваши да испустят слезы прежде отшествия вашего туда, где слезы наши будут жечь наши тела". Все заплакали и, пав ниц, сказали: "Отец, молись за нас" (82, 310).

Сказывал авва Исаак: "Однажды я сидел у аввы Пимена и увидел, что он пришел в исступление. Я поклонился ему до земли, прося сказать мне, где он был. Принужденный объявить тайну свою, он сказал: "Мой ум был при Кресте Спасителя в те минуты, когда при Кресте стояла Богоматерь Мария и плакала; мне бы хотелось так плакать всегда". Отечник (82, 329-330).

Возлюблен был плач преподобному Пимену! Сперва плач очищает от грехов, потом начинает по временам восхищать очищенного в духовные видения, изменяя ум, изменяя чувства душевные и телесные благодатным изменением, необъяснимым в среде плотского мудрования, превысшим всех состояний, свойственных естеству падшему. Слезы кающегося, приносящего покаяние от сознания грехов, сопряжены с горечью сердца, с болезненным действием на тело; слезы очищенного и приносящего покаяния от обилия смирения-сладостны для души, сообщают питание самому телу. Святой Исаак Сирин называет помышления и ощущения, от которых изливаются эти слезы и которыми они сопутствуются, страною радости. Они изменяют самый наружный вид лица человеческого. Входит подвижник в слезы утешения, в слезы-свидетели милости Божией-слезами горькими раскаяния во грехах, слезами болезнования о греховности своей, о своем падении, о порабощении духам отверженным и общении с ними, об отчуждении от Бога, об усвоении вражды к Богу (82, 330).

Однажды авва Пимен шел с аввою Анувом в окрестностях города Диолка. Увидев там женщину, терзающуюся и горько плачущую над могилой, они остановились послушать ее. Потом, несколько отойдя, встретили прохожего, и спросил его святой Пимен: "...Что случилось с этой женщиной? отчего она так горько плачет?". Прохожий отвечал: "У нее умерли муж, сын и брат". Тогда авва Пимен, обратясь к авве Ануву, сказал: "Говорю тебе: если человек не умертвит всех плотских пожела-ний своих и не стяжет такого плача, то он не может быть монахом. Все житие монаха-плач". Отечник (82, 437-438). Это значит: не стяжав плача, невозможно стяжать истинного сердечного безмолвия, освобождающего от всех страстей. Слово "монах" значит уединенный", и тот только истинно уединен, кто уединен сам в себе. Епископ Игнатий (Брянчанивов) (82, 437-438).

Некоторый подвижник совершал молитвенное правило вместе с - другим братом и, побеждаемый слезами, оставлял стихословие псалмов, предавался плачу. Однажды второй брат спросил первого: "По причине какого помышления, приходящего тебе на правиле, ты плачешь так горько?" Первый отвечал: "Прости меня, брат! Когда встану на правило, всегда стою как бы перед Судией моим, а себя вижу обвиненным и истязуемым Судией, который говорит: "Зачем ты согрешил?". Я не нахожу слов для ответа, заграждаются уста мои, я оставляю стихословие и предаюсь плачу. Прости меня! Я смущаю тебя, и если хочешь, будем совершать правило порознь". Второй брат отвечал: "Нет, отец! Если я и не плачу, то, смотря на тебя, вспоминаю о своих грехах". Бог, видя смирение второго брата, даровал и ему плач. Отечник (82, 437-438).

"Блаженны кроткие..."

Кротость есть величайшая из добродетелей и потому причислена к блаженствам... ибо кроткие "наследуют землю" (Мф. 5, 5). Эта земля-Небесный Иерусалим, она не бывает добычей состязающихся, но предоставлена в наследие долготерпеливым и кротким (4, 249).

Укротившие свои нравы, освободившиеся от всякой страсти, в чьих душах нет никакого мятежа-называются кроткими (4, 250).