Ужасна ирония жизни: как только человек парализует в себе ощущение своей бессмертности, перестает верить в свое бессмертие, он тотчас начинает создавать новых богов и идолов. Это нам Достоевский очень убедительно показывает на примерах своих мятежных антигероев, решительных смертников. Тут мы присутствуем при банкротстве всего человеческого в человеке, переживаем смертельный кризис всех богов и крушение всех идолов, созданных по образу и подобию европейского человека.

Боги Европы не могут отстоять свою божественность, тем более не могут решить проклятые вопросы Достоевского. Это маленькие божки для малых сих, в них веруют легковерные и маловерные. Но где же Бог, в Которого бы смог уверовать такой человек, как Достоевский? Есть ли такой Бог? И если Он есть, то в таком случае не подвергнет ли Его Достоевский самым соблазнительным искушениям, а возможно, и соблазнит и победит Его? Легко веровать легковерным, но как уверовать Достоевскому? Кто ответит на его ужасающий бунт? В роскошном пантеоне Европы много богов, но ни один из них не может решить вечные проблемы и не сможет смирить мятежную и бунтарскую душу Достоевского.

Гонимому ураганом бессмысленной трагедии этого мира Достоевскому необходим Бог, настоящий Бог, чтобы не сойти с ума от ужаса и отчаяния. Он ему более необходим, нежели Шекспиру или Канту, Толстому или Негошу. Более чем кому-нибудь другому, ему необходим Бог, Который был бы в человеке, был бы человеком. Ему нужен Бог, Который смотрел бы на мир глазами человека и не обезумел бы от ужасов. Ему нужен Бог, Который переболел бы всеми болями человека, страдал бы всеми человеческими страданиями и не впал бы в отчаяние, Бог, Который пережил бы смерть и не устрашился бы ее, Бог, Который жил бы в таком мире и не проклял бы его, Бог, Который смог бы осмыслить, оправдать, облаговествовать, омиловать и мир, и человека, и смерть, и жизнь.

Гонимый отчаянием, как неким страшным драконом, Достоевский с криком и рыданием бросился к ногам такого Бога - кроткого и благого Господа Иисуса. "Я из бунта вывел и доказал необходимость веры в Христа", - заявляет он [261].

Пресветлый Лик Богочеловека Христа воодушевил и навсегда покорил обезумевшего богоборца. Богоборец стал богоприимцем. Благой взгляд кроткого Иисуса проник в его мятежную душу: утихомирил бурю, укротил дух, покорил сердце, исцелил раны. Некогда носимый диаволом Достоевский становится носителем Христа. Свершилось великое таинство, решена проклятая проблема: Богочеловек - единственное, надежное и непогрешимое разрешение вековечных проблем: проблемы мира и человека, добра и зла, жизни и смерти. Он - единственный смысл мира и человека. Он - единственный смысл и цель истории, Он - единственная благая весть и оправдание жизни. Мятежного, не имеющего себе равных христоборца, сладостной стрелой любви Христовой, победил пресветлый Лик Богочеловека,. "Его нравственная непостижимость, Его чудесная и чудотворная красота" [262].

Все в Достоевском сдвинулось, и открылись новые пути. Всем своим существом он ощутил, что Христос - нечто невыразимо новое и бесконечно драгоценное во всем том, что делает человека человеком. Вглядываясь в Лик Богочеловека Христа, он устремился мыслью к Божественной бесконечности, а его желания претворились в страстную тоску по Христу. Влекомый любовью к чудесному, он был обуреваем бескрайней радостью: пресветлый Лик Богочеловека, Который все более и более очаровывает и никогда не разочаровывает, становится единственным постоянным и непреодолимым очарованием во всех мирах. Влюбленный и бесконечно очарованный Им и спасенный Им от атеистического отчаяния и анархического безумия, Достоевский по-апостольски непоколебимо и по-исповеднически неустрашимо проповедует и исповедует истину: Богочеловек есть все и вся во всех человеческих мирах; Он - самая необходимая Необходимость на нашей планете; Он - единственный Спаситель от безысходного отчаяния и самоубийственного скепсиса; Он - единственный Логос, единственная логика, единственный смысл, единственная цель жизни во всех мирах.

Говорят: нет Бога. Но откуда же эта чудесная Личность Христова? Разве наше трусливая планета своей силой смогла бы создать такое чарующее Существо? Разве смогли бы люди выдумать, а тем более оживотворить такого всесовершенного Человека? И хотя Христос во всем по-человечески реален, Он во всем божественно совершенен и идеален. Он не только доказывает, но и являет Бога в телесном облике. Каждым Своим чувством, каждой мыслью, каждым движением, каждым делом Он являет истинного Бога и настоящего Человека. В Нем нет ничего фантастического, утопического, нереального. Он есть то, "что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши" [263]. Все в Нем божественно живо и человечески реально. Всяческое Божественное совершенство в Нем стало человеческой реальностью. И если говорить об истине, то в Нем Божественная истина стала человеческой реальностью. Если говорить о правде, о любви, о добре, о красоте, о вечности, то следует признать: в Нем и Божественная правда, и Божественная любовь, и Божественное добро, и Божественная красота, и Божественная вечность стали человеческой реальностью. В каждом моменте Своей земной жизни Он божественно совершенен и. по-человечески реален, божественно безгрешен и по-человечески доступен.

Кто сможет отыскать в Нем малейшее зло и обличить Его хотя бы в малейшем грехе, если этого не смогли отыскать самые лукавые соглядатаи человеческого сердца - фарисеи и саддукеи? Их глаза впивались в Него иногда подобно телескопу, иногда микроскопу, выискивая в Нем хотя бы малый грех, хотя бы величиной с молекулу. Если есть что-то бесспорное в нашем человеческом мире, то тогда прежде всего - это безгрешность Христова. Это должен ощутить каждый, кто серьезно всмотрится в Его чудесную Личность и задумается над Ней. Своей безгрешностью Он, без сомнения, доказывает Свою Божественную ипостась, а Своей земной конкретностью - Свою человеческую ипостась. Всем и по-всякому Он в совершенстве показывает и неопровержимо доказывает, что Он и Бог, и Человек - Богочеловек.

Вся исключительная привлекательность Личности Христа состоит в том, что Он одновременно и Бог, и Человек, а не только Бог и не только человек. Достоевский как никто другой остро ощутил эту главную тайну Личности Христа, и поэтому эту тайну он исповедует по-великомученически смело и по-апостольски мудро. Он решительно заявляет, что самая большая бессмыслица считать Христа только человеком. Христос = человек - антитеза Христу = Богочеловеку. Христос = человек не может быть ни Искупителем, ни источником жизни. Вся наука никогда не сможет осуществить в полноте человеческий идеал. Истоки жизни, смерть человека, спасение всех людей от сомнения и необходимое условие - sine qua non - для всех человеческих существ этого мира заключены в словах: "И Слово стало плотью и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу как Единородного от Отца" [264], - и в вере в эти слова [265].

Богочеловек не только sine qua non, необходимое условие всего существующего, но Он и Логос мира, и логика мира. Он - ось мира, и как только мир сходит с этой оси, он тотчас срывается в диавольский хаос, в невыносимый ужас, в несмысленную бессмыслицу. Достоевский благовествует: "Все заключается в том, что "Слово плоть бысть"; в этом вся вера и утешение человечества, утешение, от которого оно никогда не сможет отречься" [266]. В этом же заключается оправдание Бога пред людским сознанием того, что Он создал мир и человека в этом мире.

Если человек до конца искренен сам с собою, он должен согласиться, что Богочеловек Христос - единственное логически приемлемое оправдание Бога. Во всех отношениях Он представляет совершенную теодицею в мире человеческой мысли, чувств, событий и действительности. Философские теодицеи в конечном виде граничат с чем-то абстрактным и фантастическим. Желая оправдать пред людским сознанием трансцендентного Бога, философские теодицеи начинаются ломаться, крошиться и разрушаться в горных обвалах непреодолимых противоречий. Трансцендентного Бога невозможно оправдать, ибо нет ни логических, ни эмпирических аргументов. И это еще не все. Трансцендентного Бога не надо оправдывать, ибо Он этого не заслуживает. Бог, Который не был в человеке, не имеет права быть Богом измученному человечеству. Только Бог, Который был в человеке, жил человеческой жизнью, вынес все страдания, претерпел все мучения, одолел все смерти, осмыслил мир и человека и при этом не утратил и малейшей частицы из Своих Божественных свойств - только такой Бог может оправдать Себя перед измученным человечеством в том, что Он создал мир и человека в этом мире.

Такой Бог и есть только - Христос. Он Своим человечеством оправдал Бога и Своей божественностью оправдал человека. Он прежде всего и более всего - богочеловеческая Личность. А это значит: живая, видимая, осязаемая, воплощенная и воплощаемая богочеловеческая реальность, реальность - как для Бога, так и для человека. Христос - это не какая-то абстрактная идея и фантастическая байка, но по-человечески живая и по-земному реальная богочеловеческая Личность. В Нем Бог и человек так сближены, что представляют неделимое личностное единство. Но это единство не только совершенно, но и представляет совершенное равновесие между Божественным и человеческим. В Богочеловеке таинственно и чудесно достигнут многожелаемый богочеловеческий монизм личности. "Ибо в Нем обитает вся полнота Божества телесно" [267], но и вся полнота человеческая. Он - истинный Бог и истинный Человек, единая Личность, в Которой достигнуто и осуществлено совершенное равновесие между Богом и человеком, в Которой человек стал Человеком, достиг совершенства своей личности и стал Личностью.

В Богочеловеке заключен общечеловеческий смысл: все то, что Он являл Собою, Он являл для того, чтобы мы были такими; все то, что Он делал, Он делал для того, чтобы и мы делали; все то, что Он пережил, Он пережил для того, чтобы и мы пережили. Он жил богочеловеческой жизнью, чтобы эту жизнь сделать доступной и осуществимой для каждого человека. И если Бог стал Человеком, то тогда нет ничего Божественного, что не могло бы стать человеческим. Если Бог воплотится, то тогда все Божественное становится воплотимым.

Все слова и мысли Христовы осуществимы и воплотимы в человеческой жизни, ибо они богочеловеческие. Для многих это непонятно, поэтому они говорят: Христос - великий человек, великий философ, а мы, созданная тварь, не можем осуществить и наполовину Его философию. Другие же прибавляют: Христос - мечтатель и идеалист, Его идеализм не может прорасти на нашей планете.