Шутя невинность изумлять,

Пугать отчаяньем готовым,

Приятной лестью забавлять...

Не правда ли, все это сильно похоже на меню, перечень лакомств и деликатесов? Это искусство наслаждения, гурманства, только несколько иного рода, чем удовольствие от жирных котлет и золотого ананаса,- и называется это иначе: "наука страсти нежной"...

Выходит, стол и в самом деле символ того образа жизни, что описывается в первой главе романа. Символ жизни-потребления. Потребляется весь мир:

Все, чем для прихоти обильной

Торгует Лондон щепетильный

И по балтическим волнам

За лес и сало возит нам,

Все, что в Париже вкус голодный,

Полезный промысел избрав,

Изобретает для забав,

Для роскоши, для неги модной...-

Вся "просвещенная Европа" на столе нашего героя.

Потребляется искусство: театр, балет; потребляется "нежная страсть", которую называют любовью; потребляются даже самые простые человеческие отношения. Вспомним здесь первую строфу романа ("Мой дядя самых честных правил..."), эту "визитную карточку" героя, его нравственный портрет: онегинский дядя "уважать себя заставил" только тем, что "не в шутку занемог" и, быть может, собирается умереть, оставив Евгению наследство. Из этого внутреннего монолога героя ясно, что Онегину нет ровно никакого дела до самого дяди - важно лишь ожидаемое наследство (потому-то он и готов, как говорится позже, "денег ради, На вздохи, скуку и обман"). То есть - другой человек, его жизнь (точнее, его смерть) - тоже предмет потребления, повод для удовольствия, наслаждения, удобства. Не случайно ведь приезд Онегина в деревню описывается так:

Но, прискакав в деревню дяди,

Его нашел уж на столе,

Как дань готовую земле.

Стол (на который обычно ставят гроб) поминается не зря: на одном столе - "трюфли, роскошь юных лет", на другом "фарфор и бронза", а вот на этом - богатый дядя...

Так завершается в главе тема стола, тема потребления всего на свете. В то же время этот последний стол - мрачный символ конца жизни, который должен навести на мысль: так в чем же цель жизни? Неужели весь смысл человеческого бытия на земле - это есть, пить, веселиться, получать удовольствие от этих занятий, не требующих от человека ничего, кроме физического здоровья и ненасытности?

Предвижу удивление, а может быть, и несогласие: и это - Онегин?! Ведь сложилась традиция видеть в пушкинском герое человека сложного, глубокого, умного, благородного, страдающего, а тут - примитивное, почти животное существование...