которых мы почти не замечаем; они для нас -

мебель, причем мебель весьма громоздкая,

потому что она все время оказывается на

нашем пути и мы или наталкиваемся на нее,

или же нам приходится ее обходить. Мы часто

называем человеческими отношениями то, что

в большинстве случаев следовало бы

называть столкновениями. Если мы не успели

разминуться, мы неизбежно сталкиваемся, но

в обоих случаях мы друг друга не замечаем.

Единственное, что мы замечаем, это некий

объем, какую-то

помеху, нечто мешающее мне следовать по

моей траектории; и эта траектория -

если она не простой переход с одного места

на другое, а путь моей жизни -

есть то, что я хочу делать, а "другой" -

опасность, препятствующая мне быть тем, чем

я хочу быть.

при доброжелательных, дружеских отношениях

- я уже не

говорю о любви -

мы видим нечто совершенно иное. Начинается

все с того, что кто-то,

кто был около нас всего лишь объемом,

неопределенным присутствием, обретает лицо,

единственный в своем роде лик. Если в этом

лике открывается для нас возможность каких-то

отношений, то мы больше уже не являемся

центром, вокруг которого вращаются

сателлиты -

спутники. Теперь мы почти на положении

равных; я говорю "почти", ибо

понадобиться много времени, чтобы

преодолеть чувство, что центр -

это все же я. Если взять такие простые

категории как "я люблю тебя", то "Я"

- это то, что

обычно пишется крупным шрифтом, "люблю"

- простой союз,

а "тебя" -