Человек перед Богом. Часть II. УХОД В ГЛУБИНЫ
Если и человечности не было, той простой,
доступной всем по природе нашей
человечности, то как мы можем думать о том,
чтобы вырасти в меру полного возраста
Христова, полного роста Христова, о чем
говорит апостол Павел (Еф. 4,13), и приобщиться,
по слову апостола Петра, Божественной
природе (2 Петр. 1,4)? Судья ставит вопрос
именно о самой основной человечности: было
ли в тебе сострадание? Ты знаешь, что такое
страдание, - было ли в тебе сострадание к
другим? Ты знаешь, что такое боль, что такое
голод, что такое холод, что такое
обездоленность, что такое одиночество, что
такое позор, стыд, - ты все это знаешь на
опыте в той или другой мере; как же ты
отозвался на нужду других? Неужели они для
тебя были чужие? Неужели ты весь
сосредоточился только на себе? Или хуже:
неужели ты, как хищный зверь, прошел через
всю свою жизнь, терзая, разрывая других, их
душу, их совесть, их тело, их мысли - все?
Помните эту притчу Христову: Я был голоден -
вы Меня не накормили; Я жаждал - вы Меня не
напоили; Я был без крова - вы Меня не ввели к
себе; Я был болен - вы Меня не посетили; Я был
в тюрьме - вы постыдились Меня и не пришли...
Это основной как бы признак человечности:
сострадание, способность чувствовать то,
что чувствует другой, и отозваться на
другого, будто это ты сам.
Есть
рассказ: спросили одного подвижника, каким
образом он умудряется в каждом человеке
пробудить совесть, открыть ему новую жизнь?
И он ответил: когда ко мне приходит человек,
я в нем вижу самого себя; я схожу ступень за
ступенью в глубины его греха. И потому, что
он и я - одно, я начинаю каяться перед Богом;
и потому что мы одно - он начинает со мной
каяться... Это можно сказать о том, что
должно бы происходить между нами и