Христа. И мне хочется сказать вам именно о Церкви.

О Церкви мы говорим в Символе веры: верую во Едину Святую Соборную и

Апостольскую Церковь... Она для нас является предметом веры; но, с другой

стороны, мы Церковь наблюдаем и в истории. Церковь веры нам представляется в

каком-то изумительном сиянии святости, красоты, величия. Церковь на земле в ее

истории, в ее становлении порой представляется нам тусклой, а порой трагичной, а

порой вызывает недоумение: какое соотношение есть между Церковью, которую мы

исповедуем как Святую, и той Церковью, которую мы собой представляем. Я именно

настаиваю на этом слове мы, потому что речь не идет о какой-то Церкви вне нас,

которую мы наблюдаем, а именно о той Церкви, которой мы являемся, которая

страдает от наших грехов, которая немощна нашей немощью. И вот мне хочется

сказать об этих двух аспектах Церкви и, может быть, прибавить и еще нечто.

Церковь не является только обществом верующих, собранных во имя Божие.

Определение катехизиса, как бы оно ни было точно, не исчерпывает тайны Церкви,

как никакое определение не может исчерпать тайны. Все определения, которые у нас

есть в богословии, в опыте церковном, раскрывают перед нами тайну, но ее не

только не исчерпывают, но даже не стремятся ее до конца выразить. Но вот что мы

знаем определенно о Церкви: что это место, где Бог и человек встретились, где

они заодно, где они составляют одну таинственную семью. И Церковь в этом смысле

является одновременно и равно Божественным и человеческим обществом в двух

планах: мы составляем Церковь - люди грешные, борющиеся, падающие, восстающие,

немощные; но человечество в Церкви представлено также одним Человеком,

Единственным, Кто в полном смысле человек - это Господь наш Иисус Христос. Он

человек совершенный и Он человек до конца. Он человек во всем нам подобный,

кроме греха, и Он человек, в котором мы можем видеть в осуществленном виде все

то, к чему мы призваны, все совершенство, всю красоту, все величие человеческой

природы и, вместе с этим, тайну соединения человека с Богом, Богочеловечество.

Он для нас является в Церкви единственным до конца осуществленным видением того,