самотеком удовлетворяется этим наследством, —

не христианин еще.

И если исходить из этого,

тогда можно подойти к вопросу о вере и тогда

легче отличить веру от легковерия и суеверия.

class="postLine">Суеверие отличать от веры я сейчас не буду; это

дело простое. Но легковерие — дело гораздо более

опасное и сложное, потому что оно более

прикрытое. Поколениями христиане живут в

значительной мере легковерием; легковерием в том

отношении, что они получают наследственно, друг

от друга, из предыдущих поколений или из глубины

веков уже готовую веру; но веру не в смысле

доверия, о котором я сейчас говорил, а веру в

смысле предложений, относящихся к Богу,

относящихся к человеку, к миру, к

взаимоотношениям Бога и твари.

И часто такая вера, когда

проблем нет, когда ничто ее не колеблет, когда

ничто не ставит ее под вопрос, вполне устойчива;

но в тот момент, когда на нее налетит буря, такая

вера уже устоять не может. Вера, которая

заключается только в том, чтобы без разбора, без

критики, спокойно — потому что нет противоречий

или нет других запросов — воспринять то, что

передано предыдущими поколениями, может легко

распылиться, потому что она не основана на

личном, живом опыте. И это, я повторяю, часто

столетиями и есть вера тысяч и миллионов

христиан — и не христиан тоже. Такая вера подобна

наследству, которое человек получает: другие

трудились; вышли из ничего; горбом, трудом

заработали, копейка за копейкой; наконец

передали своим потомкам какое-то богатство. А

потомки этим богатством живут; они его принимают

легко; но если поднимется какая-то буря, они

воссоздать такое богатство неспособны. И это

чрезвычайно важно в наше время, потому что вера,

основанная на опыте, может устоять; вера же,

которая, заключается только в том, что мы по

наследству получаем какие-то понятия о Боге, или

о себе, или о мире, не может устоять.