Беседы о вере и Церкви
образом, и это значит, что они лгут себе и другим,
и, конечно, Богу, потому что лгать себе это то же
самое, что лгать Богу; и думать, что Бог
удовлетворится такой ложью, по-моему, безбожно и
даже кощунственно.
Митрополит Антоний:
Да, я с этим согласен.
Анатолий Максимович: Я
хотел бы добавить, что я, например, не могу себе
представить, что Бог предпочитает одно
вероисповедание другому, что Он считает верующих
людьми лучше неверующих. Не может быть, чтобы у
Бога не было столько ума, чтобы не понять, что это
неправильно; а тем не менее, от верующих
приходится часто слышать, что они считают себя
лучше, чем неверующие.
Митрополит Антоний:
Да. В общем, получается так: представление,
которое Вы получаете о Боге через верующих,
просто кощунственно и Вас возмущает.
Анатолий Максимович:
Ну, я бы не сказал — через всех верующих, верующий
верующему рознь. Вы упомянули о Бердяеве;
представление, которое я получаю о Боге, читая
Бердяева, конечно, не является кощунственным. Но
меня всегда удивляло, что Церковь,
священнослужители не прилагают достаточных
усилий для того, чтобы внедрить среди верующих правильное
представление о Боге.
Митрополит Антоний: А
можно Вас спросить: каким должен быть Бог и каким
мы должны Его представлять верующим?
Анатолий Максимович [очень быстро,
категорично]:
Умным. В первую очередь — умным. Кроме того, Бог
считается олицетворением этики, олицетворением
добра; почему Он допускает зло — это другой
вопрос; но ведь нельзя же считать религиозные
войны добром? — а тем не менее, такие войны
происходили; ведь нельзя же считать мелочные
сплетни о неверующих среди верующих добром? Это
же явное зло! Не в таком масштабе, как религиозные