В особенности легко и просто судить о разумности своего поведения в отношении всех вообще подвигов: уединения, послушания, поста, коленопреклонений, бдения - по молитве Иисусовой. Святой апостол Иоанн Богослов сказал: "Братия, не всякому духу верьте, испытывайте духов, от Бога ли они. Всякий дух, исповедующий Иисуса Христа, пришедшего во плоти, от Бога. И всякий дух, не исповедующий Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не от Бога, но есть дух антихриста" (см. 1Ин.4:2,3). Правда, слова эти относились к пророческому дару, но я думаю, что в известной степени их можно приложить и к молитве. Если от всех наших подвигов у нас появляется и усиливается внимание при молитве Иисусовой (главный признак - это внимание) и мы начинаем с большими ревностью, верой и чувством молиться, то, значит, они идут на пользу. Если же внимание совсем исчезает, пропадает даже и желание молиться или мы повторяем молитву механически, ничего не понимая, то, следовательно, мы что-то делаем неправильно. Опять же, с той оговоркой, что нельзя судить по одному дню. Допустим, человек смиренно исполняет свое послушание в монастыре или покорно несет свой крест в мирской жизни, зарабатывая себе пропитание каким-то трудом, при этом смиряется перед своей участью, не ропщет, но чувствует, что он как будто больше стал рассеиваться. По такому временному, промежуточному результату нельзя сделать заключение о пользе или вреде подвига для молитвы. Потому что в конечном счете послушание приводит к смирению, а последнее привлекает благодать в душу человека, и это, конечно же, обязательно скажется на молитве Иисусовой и вообще на молитве. Не нужно торопиться с выводами, будем делать все осторожно, испытывать более или менее продолжительным временем. Должны пройти по крайней мере месяцы. Узнать пользу или вред от поста, насколько он для кого-то подходит, нельзя за несколько дней. Может быть, иной человек вынесет сколько-то дней очень строгого поста, а воздерживаться пусть даже менее строго, но на протяжении долгих и долгих месяцев не сможет. Всегда нужна осмотрительность, не сразу удается во всем разобраться.

Вспомогательными добродетелями, о которых было сказано, мы подготавливаем себя к главной добродетели - молитве. Хотя и она также является лишь средством к стяжанию благодати, ко спасению, но средством самым духовным и самым, если хотите, нематериальным. Если прочие добродетели как-то связаны с внешней жизнью человека, то молитва - это уже делание сугубо внутреннее. Конечно, все православные христиане знают и понимают, что молитва необходима, но многие не придают ей такого значения, какого она заслуживает. Некоторые считают, что достаточно помолиться утром и вечером, вычитать перед Причащением положенные каноны - и этим человек свой молитвенный долг исполняет. Они часто не понимают, что ценность молитвы, как говорит святитель Игнатий, состоит во внимании, и читают свои маленькие правила очень рассеянно, иногда до такой степени невнимательно, что даже сами не слышат читаемого. Один подвижник сказал на этот счет следующие слова: "Как Бог может слышать твою молитву, когда ты сам ее не слышишь?" Иные, имея большую, но, как мне кажется, неразумную ревность, берут на себя значительные по объему правила. Одни из них дополнительно читают акафисты, другие добавляют каноны, некоторые прочитывают одну или несколько, иногда даже много кафизм каждый день, и они думают, что от одного только количества уже преуспевают и что оно приносит им пользу. Но если мы молимся без внимания, то это уже не молитва. Бог внимает уму. Святитель Игнатий говорит, что Иисусова молитва есть школа молитвы. Если человек не умеет, не может внимательно произнести восьми слов Иисусовой молитвы, то, конечно же, он не будет способен со вниманием прочитать пространные молитвословия утреннего или вечернего правила, псалмы или каноны. Иисусова молитва - это школа молитвы. Святитель Игнатий даже дерзновенно утверждает, что монахи, отрицающие необходимость Иисусовой молитвы, находятся в прелести (см. Творения Святителя Игнатия, епископа Ставропольского. Аскетические опыты. Том I. М., 1998 г., стр. 17-18.) Конечно, мы не говорим, что все, кто не молится этой молитвой, погибают. Это было бы уже своего рода ересью. Речь идет о большем или меньшем удобстве, о большей или меньшей легкости при занятиях вообще молитвой, при стремлении преуспеть в молитвенном подвиге.

Иногда к молитве Иисусовой применяют такой же подход, как и к обычным молитвословиям, то есть думают, что большое правило, например четочное, принесет пользу само по себе. То есть если кто-то будет прочитывать, допустим, пять четок, то, значит, как бы он их не прочитывал, за одно только количество и ежедневное старательное, аккуратное исполнение правила он уже получит благодать.

По этому поводу я хочу рассказать небольшую историю. Был один афонский старец, даже ставший уже знаменитым духовником; он славился своей рассудительностью, и многие приходили к нему исповедываться. В послушание к этому старцу попросился один подвижник, занимавшийся умным деланием. Старец тоже читал Иисусову молитву, потому что на Афоне это общепринято - выполнять четочное правило, то есть обязательно помимо Псалтири или канонов, которые являются дополнительными, прочитывать сколько-то четок. Духовник тот так и делал, но он не понимал значения Иисусовой молитвы, просто аккуратно произносил определенное количество молитв. И когда его ученик обнаружил, что старец его не знает, какое значение имеет умное делание и что оно, собственно, собой представляет, он стал, цитируя святых отцов, доказывать необходимость особенного отношения к молитве Иисусовой, то есть особой ревности о внимании при молитве и о чистоте помыслов. Старец сначала возражал, потом, убежденный свидетельствами святых отцов, согласился. Вот какая странная иногда бывает в жизни вещь: ученик учит учителя. Действительно, по словам Евангелия, один у нас Учитель - Христос, и один Наставник, и один Отец, а все мы - братья (см. Мф.23:8-10). Ученик тот научил своего старца углубленно молиться Иисусовой молитвой, и он незадолго перед смертью вкусил сладость внимательной молитвы Иисусовой. К чему я говорю это? Нужно не просто ревновать о молитве, или об аккуратном выполнении правила, или даже о непрестанной молитве Иисусовой, но заботиться прежде всего о внимании. Нельзя мириться с тем, что у нас почему-то не получается его сохранять, - мешают различные обстоятельства, как-то: работа, послушание, или определенные черты характера, например болтливость, раздражительность, с которыми мы уже примирились и как бы крест на себе поставили, или какие-то неудобства, например невозможность уединяться, и так далее. Можно найти много самых уважительных причин, но мы не имеем права ни по какой из них соглашаться с тем, что у нас нет внимания. Не нужно себя оправдывать, поскольку если даже это и удастся и мы успокоимся, увидим, что действительно по разным причинам нам невозможно внимательно молиться, то в конце концов сами же и пострадаем, а не кто-то другой. Как бы голодный человек себя не уверял, что он не может поесть по какой-то причине, голод от этого не пройдет, но со временем будет чувствоваться все более и более. Пусть бы этот человек, убеждая себя, приводил самые "умные" доказательства, однако же, пока он свой голод не утолит, никакие доводы не помогут. То же самое следует сказать и в отношении душевного голода, касательно внутренней жизни. Как бы мы себя не уговаривали, но, пока не начнем насыщать свою душу Божественной благодатью, она не успокоится и будет искать пишу в греховных помыслах и вообще в греховных занятиях и развлечениях, подобно блудному сыну из евангельской притчи. Он, испытывая голод, мечтал насытить свое чрево рожцами, то есть отрубями, пищей свиней, но не мог (Лк.15:16), потому что, по толкованию святых отцов, невозможно насытить душу грехом. Душа насыщается только благодатью.

Значит, мы должны ревновать о внимании при молитве. Если мы тщательно, изо всех сил будем понуждать себя к этому, в особенности при молитве Иисусовой, то с усилением внимания постепенно начнут появляться и покаяние, и страх Божий, и память смерти, о чем говорит святитель Игнатий. И это естественно, поскольку от внимательной молитвы усугубляется вера. Иногда человек даже чувствует присутствие Божие, некоторые подвижники всегда пребывали в таком состоянии. Тот, кто имеет это ощущение в сердце своем, в душе, не может не испытывать страха Божия, не помнить о вечности и о смерти как о пороге, двери, ведущей в жизнь вечную.

Когда мы говорим о внимании, то имеем в виду не только напряжение ума, для того чтобы внимательно, например, читать какую-то книгу, слушать разговор или молиться. При молитве необходимо не одно лишь умственное напряжение, и не всегда оно может принести пользу для неопытного, новоначального христианина. У каждого есть своя степень внимания, каждый может сосредоточиться в ту меру, в какую он преуспел в молитвенном подвиге. Это очень важный момент, который многие опускают. Я как-то уже рассказывал, что один человек, неразумно возревновавший, пожелал сразу внимательно молиться и не принимать ни одного помысла, но буквально через несколько минут после начала молитвы он почувствовал сильнейшую головную боль, потому что напрягся изо всех сил. А внимание в молитве зависит не только от собственно напряжения, но прежде всего от благодати Божией, уже, так сказать, усвоившейся человеку, и, во-вторых, от навыка. Если он не имеет ни того, ни другого, то напрасны его труды. На эту тему существует одно повествование - не притча, а действительная история. К старцу пришел некий неопытный монах и спросил: "Отец, при молитве ко мне приходит множество посторонних помыслов". Тогда старец сказал ему следующее поучение: "Пойди на гору, распростри полы своей рясы и попробуй удержать ветер". Монах возразил: "Невозможно это сделать". Старец ответил: "Так и новоначальному невозможно удержать свои помыслы".

Это нужно иметь в виду. Во всем требуется постепенность. Некоторое напряжение при молитве необходимо, однако надо знать, что естественно ожидает человека, только приступившего к молитве. Прежде всего его ожидают суетные помыслы, иногда и явно греховные. И он должен быть к этому готовым, быть готовым к борьбе. Некоторые, испытав такое необыкновенное нашествие помыслов, вдруг начинают смущаться, удивляться и роптать. Думают, что когда они молились, например, читая Псалтирь, или акафисты, или каноны, таких помыслов не было, а теперь - целая буря. На самом деле они, скорее всего, просто не замечали их, - с другой стороны, может быть, что и бес больше стал нападать и злиться на этих людей именно тогда, когда они начали заниматься молитвою Иисусовою. Нужно быть к этому готовым и вести себя правильно: прежде всего, не смущаться, но и не впадать в беспечность, конечно же. Будем избегать этих двух крайностей: с одной стороны, беспечности, с другой - смущения и уныния. Надо держаться посередине, т.е. вести себя мужественно. Мужество - добродетель, которую святые отцы считают одной из самых главных. При его отсутствии человек, хоть бы он был необыкновенно рассудительным - "семи пядей во лбу", не избежит преткновений и падений. Пока это мужество не выработается, ему будет очень тяжело. Потому лучше сразу набираться терпения, твердости и вести себя как положено, а если начать искать какой-то иной путь, то все равно рано или поздно придется вернуться к тому же, только набив себе много шишек.

Внимание для новоначального состоит в том, чтобы при молитве, несколько напрягаясь, отбрасывать греховные помыслы. Когда они приходят, должно стараться их отвергать, не вступать с ними в собеседование. Многие недоумевают: как можно отвергать помыслы. Разумеется, мы делаем это не так, как будто отталкиваем от себя какого-нибудь человека, да у нас, собственно, нет такой способности. Что же значит отвергать помыслы? Это образное выражение, сходное по своей образности с фразой Иоанна Лествичника о том, что ум надо вмещать в слова молитвы (конечно, ум ни во что вместиться не может). Отвергать помыслы - значит не вступать с ними в собеседование, так сказать, не мыслить этими мыслями. Когда у нас в уме появляется какая-нибудь мысль, откуда бы она не пришла: пусть она возникла из нашего естества (человеческая мысль, как нам кажется), или принесена демонами, или навеяна какими-то мирскими впечатлениями - неважно, мы не должны ее обдумывать, рассматривать и развивать. Если в уме кроме молитвы изображается в виде фразы, собственно мысли, либо в виде какого-нибудь образа что-то постороннее, то необходимо ум отвращать от этого мысленного предмета и направлять к другому - к молитве. Есть замечательное выражение одного подвижника о том, что вместо любой мысли мы должны произносить молитву. Вполне естественно, что в нас непрестанно рождаются всевозможные мысли, поскольку в этом состоит деятельность человеческого ума и он не может прекратить ее ни на одно мгновение. Хотя различные адепты, аскеты других религий, например буддисты, наивно и неразумно утверждают обратное, на самом деле это нереально: ум все равно будет заниматься какой-либо естественной для себя деятельностью, будет производить из себя какую-то мысль. Он должен двигаться, если он не делает этого, значит, он исчез, уничтожился. Тело человеческое, когда не только внешние его движения прекращаются, но и внутренние органы перестают функционировать, в действительности умирает, но с духом этого никогда не произойдет, потому что он бессмертен и всегда осуществляет свойственную ему деятельность. А она может быть какой угодно; как говорят подвижники благочестия, в мельницу засыплешь пшеницу - будет молоть пшеницу, засыплешь сорную траву - будет молоть и ее, но остановится ни на одно мгновение. Правда, бывает исключительное состояние человеческого ума, когда Дух Святой в таком изобилии сходит на человека - правильнее даже сказать, когда Он восхищает его ум, - что в это мгновение движение ума прекращается, но прекращается оно именно сверхъестественным действием благодати Божией. Это высочайшее состояние, и собственными усилиями его не достичь. Мы же должны вместо всякой мысли, естественно в нас возникающей, произносить молитву, вытеснять ею все вообще помыслы, чтобы ум наш двигался только в молитве и молитвой, - вот цель. Конечно, этим мы поставили перед собой высочайший, необыкновенный, труднодостижимый идеал. Понятно, что к нему мы можем только стремиться и, наверное, немногие его достигнут. Тем не менее нужно идти к поставленной цели. Если мы не придем к ней в настоящей жизни, то движение, которое совершаем сейчас, продолжится в жизни будущей и там мы приобретем это сокровище. Если же теперь начнем малодушествовать, свернем с правильного пути, то и в вечности не обретем познания Бога. Продвинемся хотя бы немного в направлении нашего идеала - и это уже будет очень много. Кроме того, не думайте, что невозможно обыкновенному человеку прийти в такое состояние. Бог раздает Свои дары так, как Он Сам хочет. Он может и простому, обыкновенному, самому заурядному, незаметному человеку, живущему в миру, дать такую благодать, какой и иной отшельник не имеет, если только Господь увидит в этом человеке готовность принять ее, найдет смирение, простоту и прочие добродетели, но в особенности смирение.

Чтобы отвергать греховные помыслы, нужно их распознавать. Если мы не умеем этого делать, то как определим, что отвергнуть, а что усвоить? Притом надо понимать, что иное дело помыслы во время молитвы - тут, пожалуй, все следует отвергать, и иное - при наших обычных занятиях. Приведем примеры. Женщина варит борщ. Если она при этом углубится в молитву, то суп, наверное, выкипит и сгорит. Думать же о том, как хорошо сварить, не означает напрасно отвлекаться от молитвы. И святые отцы, по словам Нила Сорского, имели разумное попечение о своих обычных делах. Другие примеры: человек ведет автомобиль или пусть даже едет на лошади. Если он также углубится в молитву, то рискует попасть в аварию, лошадь же может его сбросить. То есть вполне понятно, что никакого греха нет, когда во время обычных занятий мы заботимся о том, чтобы хорошо сделать свое дело, и таким образом отвлекаемся от молитвы. Однако думать об обычных житейских заботах в течение правила, т.е. времени, специально отведенного на молитву, - это уже бесовское искушение.

Вернемся к тому, что помыслы мы должны распознавать. Во время правила дело обстоит довольно просто: нужно все отвергать, принимать только духовные ощущения, связанные с покаянием, размышлением о смерти и усугубляющие внимание при молитве. А при обычных занятиях уже необходимо различение: что принимать, а что отвергать. Преподобный Нил Сорский вслед за древними святыми отцами говорит о восьми главных греховных помыслах. Это гордость, тщеславие, уныние, печаль, сребролюбие, гнев, блудная страсть и чревоугодие - вот восемь главных страстей. И во время наших повседневных занятий нам необходимо следить за тем, чтобы не поддаться тому или иному помыслу. Например, человек, занимаясь каким-нибудь делом, старается молиться и вдруг замечает в себе раздражительность. Ему следует понимать, в чем здесь дело, и не оправдывать свою раздражительность тем, что для исполнения того-то и того-то он имел право рассердиться, а признать, что это чувство совсем не от Бога, но бесовское внушение, искушение. Или кто-то при общении с другим человеком испытывает тщеславие. В таком случае он должен стараться и дело свое исполнять, если оно действительно богоугодно, и одновременно противиться тщеславному помыслу. Для этого, во-первых, силиться на деле не исполнять то, что внушает помысел, и, во-вторых, пытаться изгнать из своего ума саму мысль о том, чтобы кому-то понравиться, в чьих-то глазах выглядеть хорошо, но совершать то или иное доброе дело ради своей христианской совести и угождения Богу. Так же можно было бы сказать и о прочих страстях. Возможно, более подробно поговорим о них в следующей беседе.

Самым главным средством в борьбе со страстями и греховными помыслами является именно молитва Иисусова. Сейчас я скажу лишь о том, как происходит в нашей душе соединение ума с тем или иным помыслом и как нужно ему противиться. Лучше всего, говорят святые отцы, отвергать мысль в самом начале, когда она только возникает. Если в нашем уме только начал изображаться какой-то помысел и мы еще не вступили с ним в собеседование и не стали его рассматривать, то нам проще его отбросить, не принять. Если же вступим в различные степени соединения ума с помыслом, бороться с ним будет уже труднее, иногда чрезвычайно трудно. Как, собственно, происходит борьба с помыслом, как противиться ему? Я говорил, что отвержение помысла - это образное выражение. Должно стараться ум свой отвращать от помысла, не рассматривать его и углубляться умом в молитву. Любые мысли: греховные ли, или нейтральные (если такие существуют), или даже добрые - "питаются" нашим вниманием, от которого они, наподобие растений, "пышно расцветают". Отнять от них внимание - все равно что забрать у растений почву и оживляющую их влагу, от одного лишь отнятия внимания мысли постепенно "засыхают". Вы, наверное, замечали, как иногда человек, задумавшись о чем-нибудь, до такой степени отвлекается от окружающей обстановки, что не слышит, что ему говорят, или ничего перед собой не видит. Такое порой происходит даже тогда, когда он думает о совершенно обыкновенных, чисто человеческих предметах. Вот до какой степени внимание делает человека независимым от того, что его окружает. Мы же должны стремиться к этому сознательно. Однако когда кто-нибудь рассказывает своему приятелю о чем-то земном, житейском, а тот задумается о своем, также житейском, но которое его больше занимает, и перестанет слышать, что говорят, то здесь никакой борьбы не происходит. Бесу все равно: будет ли кто слушать суетный разговор или станет размышлять о своих собственных пустых предметах, так сказать, вращать в уме свои пустые мысли. Поэтому никакой борьбы здесь нет. Когда же мы стараемся молиться, дьявол силится всеми способами ум наш от молитвы отвлечь; как бы некоторым магнитом он притягивает внимание к себе, желая, чтобы мы отреагировали на тот или иной мысленный соблазн. Допустим, мы пытаемся просто, без молитвы, отвлечь свой ум даже на самое прекрасное, возвышенное - именно духовное, а не какое-нибудь пустое - размышление, однако этого мало. Потому что дьявол сильнее нашего ума, он есть дух могущественный. Человеческая душа тоже является духом, но, конечно, по сравнению с дьяволом и демонами она слабая, немощная. Поэтому здесь нужна посторонняя помощь. Какая же? - Разумеется, Божественная. С одной стороны, мы должны ум свой отвращать от помысла, с другой - углубляться в молитву. И не просто потому, что молитва - другой предмет для размышления, а потому, что в ней мы просим помощи у Бога.

Некоторые отцы говорят о необходимости молиться против помыслов, когда они нас одолевают. Это также образное выражение, поскольку мы не можем в буквальном смысле молиться "против", и было бы странно кому-то предложить молиться "за" или "против". Это всего лишь человеческие выражения. Молиться против помысла - значит просить Господа о том, чтобы Он очистил наш ум от того или иного помысла, избавил нас от него. Например, у кого-то возник помысел осуждения, но человек противится ему, не хочет своего ближнего рассматривать, как-то размышлять о нем и осуждать. Для этого человек тот в первую очередь должен отвратить свой ум от соблазнительного помысла осуждения. Иногда он бывает чрезвычайно соблазнительным, то есть очень убедительным - как бы "нельзя не осудить". Надо стараться вовсе не думать на эту тему и не только лишить внимания помысел осуждения и углубить ум в молитву, но молиться именно с той целью, с тем настроением, чтобы Господь избавил от этого греховного помысла. Так нужно делать тогда, когда один или несколько разных греховных помыслов сильно нас одолевают. Иногда же достаточно просто сосредоточиться и молиться, не обращая внимания вообще ни на какие мысли, и они сами отходят. Но порой соблазн и обаяние греховного помысла бывают настолько сильными, что мы, словно "загипнотизированные кролики, идем в пасть к удаву". Некая таинственная сила против воли влечет нас. Можно было бы довольно-таки долго и подробно рассуждать о том, в чем состоит сила соблазна, но сейчас не время об этом говорить. Важно то, что мы должны делать на практике, как поступать.

И поддадимся греху, так что, может, и на деле его совершим. Значит, нужно не только молиться изо всех сил, но и противиться помыслу, то есть отвращать от него свое внимание. Здесь все искусство состоит в том, чтобы не видеть очевидного. Я уже приводил вам пример из жизни, как человек, задумавшись о чем-нибудь, не замечает даже окружающей обстановки, не осознает, что происходит вокруг. Вы сами, наверное, иногда испытывали такое состояние. Следовательно, это возможно - не видеть очевидное, не верить самому вероятному и реальному. На самом деле именно бес все представляет в таком виде, будто бы нельзя так не подумать, нельзя не осудить, нельзя не испытывать вожделения, нельзя не рассердиться и т.д. В этом состоит сила соблазна, в этом заключается бесовская хитрость. Иначе говоря, бес изображает все так, словно в данном случае нельзя не согрешить. Значит, мы должны эту бесовскую очевидность отвергнуть и вести себя, с точки зрения здравого смысла, безумно. Перед нами очевидная, как будто сама собой разумеющаяся, соблазнительная вещь (часто демоны используют то, что мы видим собственными глазами, или слышим или знаем из своего предыдущего жизненного опыта), но мы отвергаем ее и обращаемся к тому, чего никто так ясно не видел и с такой точностью не знает, и молимся невидимому Богу. Тут нужны мужество и вера.

Некоторые подвижники, конечно высоко преуспевшие, имевшие великую благодать, совершали такой подвиг: они принимали греховный помысел и одновременно усиленно молились. И этой напряженной молитвой они истребляли, изгоняли его из своей души и таким образом еще более укреплялись в бесстрастии. Иными словами, они допускали соблазн внутрь себя и там побеждали его. Но это делали весьма немногие, особенно высоко преуспевшие из древних подвижников. Великие подвижники более позднего времени почти никому не советовали так поступать. И тем более, это никак не относится к нам. Мы должны именно, когда речь идет о прилоге, и помысел отвергнуть, противиться ему, отвращаться от него, и усиленно просить Бога о помощи. Но даже если мы и приняли в какой-то степени помысел и начали с ним собеседовать, то это не значит, что нужно, так сказать, "поднять весла и плыть по течению", "сушить весла", как раньше говорили моряки. Ни в каком самом страшном, отчаянном состоянии "весла сушить" нельзя. Надо оборвать, отсечь этот мысленный поток и снова начать сколько есть сил понуждать себя к молитве. Тогда Господь может совершить чудо. Редко кому (даже почти никому), в особенности из новоначальных, удается сразу отвергнуть греховный помысел. Поэтому нужно заранее настроиться на то, что придется терпеть какие-то более или менее частые и сильные поражения от демонов. Но если в конечном счете помысел греховный отброшен - с какой-либо потерей, даже с большим или меньшим осквернением ума, то это не окончательное поражение, в итоге человек все равно вышел победителем. Из каждого такого, пусть и не совсем удачного, с потерями, сражения он выносит некоторый опыт и все больше и больше учится вниманию, и в конце концов он, может быть, с Божией помощью научится отсекать помыслы сразу, выучится особенно мудрому поведению, так что сумеет и бесовские прилоги немедленно отвергать.