Когда смотрим на солнце, христианине, воспомянем о том, что Христос Господь сказал: "Тогда праведники просветятся яко солнце, в Царствии Отца их" (Мф.13:43). Так в великую и чудную славу облекутся избранные Божии, что как солнце будут сиять. Да взираем убо душевными очами на оную славу, и презрим прелестную мира сего славу и честь.

В жизни будущей блаженству праведных не будет конца.

К блаженству избранных Божьих, и сие присовокупится: что они так уверены будут о непрестающем и вечном своем блаженстве, как уверены будут, что Бог, с Которым будут и Которого видеть будут, есть вечный и бесконечный и Царствию Его не будет конца, и сами не захотят лишитися, что получили. Сам убо рассуди, какая радость, веселие и восклицание будет в сердцах их, когда в таком блаженстве будут, как язык сказал, и ум вообразить, и сердце понять, и глаз видеть, и ухо слышать, зде не может, и будут во веки без конца в том. Утешатся избраннии Божии блаженством оных, но паче и паче утешатся тем, что без конца тое, что имеют, имети будут. Без конца видети Бога будут, без конца в славе будут, без конца, яко солнце в Царстве Отца их сияти будут, без конца в радости великой и веселии несказанном и непрестанном будут. Если бы знал человек, что его ожидает, то все оставил бы, чтобы спастися".

Думаю, что уже достаточно я прочел вам из Тихона Задонского, и мне хочется сделать некоторое примечание. Когда говорят о вечном блаженстве, оно обычно описывается очень просто - слава Божия. И думается: неужели во все века все там будет одно и то же? Дело в том, что мы в своей жизни привыкли к какому-то необыкновенному разнообразию и наши впечатления слишком дробные, постоянно меняющиеся, отчего нам кажется, будто бы наша жизнь на земле очень интересна. Это происходит по той причине, что мы не знаем, что такое наслаждение духовными благами. На самом деле, если в этой временной жизни столь многообразны впечатления, получаемые нами от творений Божиих, то гораздо более многообразны, даже, если можно так сказать, бесконечны ощущения и впечатления от непосредственного общения с Самим Господом. Сейчас же мы этого не чувствуем потому, что вообще очень мало воспринимаем и понимаем духовное, для нас оно почти не существует; только иногда мы едва-едва прикасаемся к нему умом, но сразу же как бы отходим в некую тьму, в жизнь материальную, вещественную. Если бы мы уже испытали благодать Божию, то, конечно же, поняли бы, что бесконечное многообразие переживаний существует именно в духовной жизни и по сравнению с ней наша временная, суетная жизнь на самом деле скучна и отнюдь не многообразна, но мы сами придаем слишком преувеличенное значение тем впечатлениям и ощущениям, которые получаем от нее.

Вопрос. Мне кажется, что во время правила нам мешает молиться душевная сухость, и поэтому, не получив утешения, мы потом увлекаемся суетой послушания.

Ответ. Не нужно думать, что, мол, сейчас у нас "сухость" и поэтому мы ничего в молитве не чувствуем. Необходимо все время трудиться; мы должны понимать, ради чего отреклись от мира, стремиться к этому и этим вдохновляться, может быть, и постоянно упрекать себя в нерадении с целью напоминания, ради чего мы ведем такой образ жизни. А иначе - к чему мы здесь собрались? У вас же не женское общежитие, где можно, так сказать, просто жить и не тужить. Нужно понимать, что это особенный образ жизни, который ведется ради вечности, наиболее удобный способ достижения вечной жизни - удобный, но не более легкий, как кажется некоторым. Мы должны напоминать себе о необходимых трудностях и прийти в конечном счете в постоянное чувство живого предощущения вечности. Это можно назвать и памятью смертной или как-то иначе. Если же об этом не помнить, тогда наша жизнь потеряет цель и мы будем вести себя, если можно так выразиться, нецелесообразно.

Что касается "сухости", то, еще раз повторяю, надо трудиться, не все ведь дается сразу. Послушание - это одна из самых важных добродетелей, хотя некоторые и считают его препятствием для молитвы. Им кажется, что если все бросить, увиливать от работы, где-то там спрятаться и молиться, то вот тогда они и начнут испытывать утешение. Такой подход неправильный, потому что именно при помощи отсечения своей воли, трезвения, внутренней борьбы мы готовим душу к тому, чтобы правильно заниматься молитвой и исполнять прочие духовные добродетели. Послушание, во-первых, служит средством ко смирению, а во-вторых, учит человека владеть собой.

Беседа 17. О страсти любоначалия

Люди, приходящие к Богу, в Церковь, имеют, конечно же, самые добрые, искренние намерения; человек делает такой шаг совершенно бескорыстно, иногда можно справедливо называть этот шаг подвигом веры. Но, к сожалению, часто случается, что даже в самых ревностных христианах присутствуют такие страсти, которые при всей искренности этих людей делают почти невозможным или сомнительным их спасение. Конечно же, к этим страстям относится в первую очередь и в преимущественной степени страсть гордости и любоначалия. Гордость определяют по-разному. Как любой предмет, сталкиваясь с другими предметами, проявляет разные свои качества, так и гордость в разнообразных ситуациях проявляет различные свои свойства. В данном случае я хочу сказать о гордости как о любоначалии, как о презрении к ближним, о желании превосходства над другими людьми.

Вот как Евангелие рассказывает о "всплеске" гордости в ближайших учениках Спасителя - апостолах, которые, как вы помните, оставили все и, не оглядываясь, последовали за Ним: Симон Кананит оставил свою невесту на брачном пире после чуда в Кане (претворения воды в вино), апостолы Петр и Андрей оставили сети с лодкой, полной рыбы, Иаков и Иоанн покинули своего отца с наемниками и пошли, не оглядываясь, не сделав никакого распоряжения; апостол Матфей, будучи мытарем, когда Спаситель позвал его, также бросил свою мытницу со всеми деньгами и никак не распорядился о них, - все это говорит об их искреннем отречении. Вероятно, и с другими апостолами произошло нечто подобное; сохранилось ли в Евангелии или в Священном Предании упоминание о том, как они оставили мир и последовали за Господом, или об этом ничего не известно, но безусловно, что их отречение (внешнее или, может быть, внутреннее, не видимое для других) было совершено с необыкновенной искренностью. Однако, несмотря на это, и в них жила страшная страсть любоначалия. Евангелист Матфей так описывает проявление, "всплеск" этой страсти и обличение Спасителем Своих учеников: В то время ученики приступили к Иисусу и сказали: "Кто больше в Царстве Небесном?" Иисус, призвав дитя, поставил его посреди них и сказал: "Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное" (Мф.18:1-3). То есть ученики думали уже не о земном, их как будто бы совсем не волновала земная слава, земное величие, а думали о славе небесной, но и здесь Спаситель также воспрещает всякое тщеславие, всякую надменность.

Для наглядности Он призвал дитя, отрока, и, показывая на него, не просто привел пример, а дал видимый, ощутимый образец неподдельного смирения: Итак, кто умалится, как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном (Мф.18:4). Конечно, дети бывают разные; к сожалению, есть и такие, с которых не нужно брать пример. Но, видимо, Спаситель указал на этого отрока потому, что он еще не достиг того возраста, когда начинают проявляться страсти, и потому, что он имел неподдельную, искреннюю простоту, ничего о себе не мнил; может быть, даже и не думал о смирении (как думаем мы и стараемся смиряться, видеть себя хуже всех), но зато непритворно считал себя совершенно обыкновенным, ничего не значащим существом. Спаситель и призывает нас, как говорит славянский текст, смириться яко отроча сие (в русском переводе: умалиться, как это дитя), то есть искренне, неподдельно, как это свойственно детям, ничего особенного о себе не думать, ни в чем не считать себя лучше или превосходнее других, не только в отношении какого-либо земного преимущества, но и в отношении будущей жизни, в отношении благодати и духовности.

И кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает. А кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской (Мф.18:5-6).

И Господь предупреждает, что если кто будет соблазнять одного из малых сих не только сладострастием или подобными страстями, но и обидой или гонением, то такому человеку лучше было бы повесить мельничный жернов на шею, - так Спаситель предостерегает нас от презрения к ближним, от презрения к тем, кто в наших глазах (а может быть, и в его собственных) выглядит малым и ничтожным существом. Мы смотрим на человека, и он кажется нам пустым, ненужным, самым последним ничтожеством, но ведь мы не знаем, каково его значение пред Богом. Господь говорит об этом в той же главе: "Смотрите, не презирайте ни одного из малых сих" (Мф.18:10). Под малыми нужно понимать не тех, кто действительно мал - потому что мы не знаем, кто мал и кто велик, но того, кто кажется ничтожным в наших глазах. Иногда мы можем презирать человека за то, что он не достиг никакой мирской должности или не занимает никакого положения в каком-либо обществе, пусть это будет монастырь или мир - неважно. А иногда мы можем презирать человека за то, что он нам кажется недуховным, или необразованным, или неумным, или не способным к какому-то делу, можем и за внешний вид презирать, - много у нас находится поводов для презрения, для того, чтобы считать человека малым, ничего не значащим по сравнению с другими. Но Господь предупреждает: не презирайте ни одного из малых сих (кажущегося малым или действительно являющегося таковым - о. А.); ибо говорю вам, что Ангелы их на небесах всегда видят лицо Отца Моего Небесного. Презирая малого и ничтожного человека, мы тем самым - хотя нам кажется совершенно неожиданным и странным такой вывод (но так говорит в Евангелии Господь Иисус Христос) - презираем и ангела, который молится о нем Богу и просит о его душе, о его помиловании и спасении. И поэтому, оскорбляя своим презрением человека, казалось бы достойного этого оскорбления, мы тем самым оскорбляем и презираем ангелов Божиих. Господь же учит нас совершенно противоположному отношению к ближнему: служить людям не просто как обыкновенным, жалким существам, которым мы оказываем любовь подобно тому, как делаем это, например, по отношению к животным (скажем, жалея какую-то бродячую собаку, мы ей бросаем сухарь), а служить ближним с благоговением, с чрезвычайным уважением.

Когда Спаситель при помощи притчи изображает Страшный Суд, Он говорит об этом так: "Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на Престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов - по левую. Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: "приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира; ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне". Тогда праведники скажут Ему в ответ: "Господи! Когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? Когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели? Когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе?" И Царь скажет им в ответ: "истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших (заметьте - опять эти слова: из сих братьев Моих меньших - о. А.), то сделали Мне". Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: "идите от Меня, проклятые" (Мф.25:31-41).