Но обратим внимание на то, как об этом говорит сам преподобный Симеон Новый Богослов: мы сосредоточиваем ум на пупке, а потом оттуда возводим его к сердцу. То есть в конечном счете местом сосредоточения так или иначе является сердце, только если более поздние исихасты (по крайней мере наши русские подвижники) советовали ум сводить к сердцу с дыханием, то ранние исихасты, видимо, имели другой способ, может быть не столь безопасный, но в конечном счете приводящий к тому, чтобы, сначала сосредоточившись на пупке, потом оттуда поднять ум к сердцу. Мы знаем, что при неправильном сосредоточении даже тогда, когда мы ум сводим сразу в сердце (при помощи дыхания или прибегая к какому-то иному искусственному приему), могут возникнуть непредвиденные, неожиданные отклонения [2]. Надо полагать, что при образе молитвы, предложенном преподобным Симеоном, подобные отклонения также возможны. Может быть, способ сведения ума в сердце при помощи дыхания более безопасен, но и о способе святого Симеона нельзя сказать, чтобы он был совершенно неправильным. Последний способ в настоящее время явился, можно сказать, откровением, открытием для русского читателя, потому что, прислушиваясь к мнению святителя Игнатия, многие годы все считали упоминания о нем просто западной клеветой и не хотели этому внимать. На самом же деле в обоих образах молитвы есть зерно истины. Тот ли, другой ли способ - в конечном счете, они сводятся к одному: сосредоточиваться умом в сердце.

Почему преподобный Симеон Новый Богослов советовал именно так, сказать трудно. Я, конечно, так поступать не советую, потому что для этого нужна большая опытность и уже некоторое спокойствие в отношении действия страстей, чтобы подобное сосредоточение не привело к каким-то непредвиденным последствиям. В то же время прекрасно рассуждает (хотя кратко, и тем не менее очень убедительно), защищая именно этот образ молитвы, святитель Григорий Палама в своей книге "Триады в защиту священнобезмолвствующих". Он говорит, что нет ничего плохого, если человек, сосредоточивая ум в месте пупа, пресекает действие телесных страстей. То есть возможно, что это было некое специальное аскетическое упражнение. Мы видим, что, с одной стороны, святые отцы говорят: когда ум наш впадает в чресла, то мы тем самым, от такого неправильного, по причине нашей неопытности, сосредоточения, нечаянно вызываем в себе чисто физиологическое действие блудной похоти. С другой стороны, говорится прямо противоположное: подобным сосредоточением, наоборот, пресекается распространение в теле и душе человека блудной мерзости. Поэтому если мы не понимаем, как надо правильно пользоваться этим методом, то отсюда еще не следует, что он неправильный. Может быть, когда-нибудь кто-то из вас достигнет такого состояния (не нужно, как говорится, ставить на себе крест, хотя не надо и слишком торопиться), что сможет весьма успешно пользоваться методом святого Симеона для того, чтобы как раз пресекать действие похоти; а иной получит таким образом возможность для лучшего сосредоточения.

Я думаю, что здесь очень много связано с представлением о сосредоточении. Представьте себе: человек сидит на низком стульчике, прижал подбородок к груди. Естественно, куда устремляется его взгляд? Внутрь самого себя. Человек собирается внутрь себя самого, можно даже сказать, внутрь своего тела. Ведь обычно ум наш скитается где угодно вовне. И даже у человека сравнительно внимательного внимание обращено на какие-то внешние предметы. Видимо, по мнению Симеона Нового Богослова и других аскетов того времени, прежде чем собрать ум в душе, подвижнику надо было сосредоточить ум на самом себе, а уже потом направить его в нужное место, то есть в сердце. Обратите внимание, что конечное место - сердце, все предшествующее - только путь. Есть способ сосредоточения при помощи дыхания, то есть посредством легких, есть иной способ - при помощи устремленного внутрь себя взгляда. Ни тот, ни другой не являются принципиальными. Это йоги сосредоточиваются на каких-то частях своего тела, считая, что там находятся духовные центры. Нет, суть состоит не в дыхании и не во взгляде, потому что в конечном счете все сводится к сердцу, к верхней его части. Такой образ внимания напоминает нам молитву великого пророка Илии Фесвитянина, когда он молился о том, чтобы пошел дождь. Если вы помните, он стал на колени, а голову держал между колен (даже не совсем понятно, как это все выглядело), то есть был в совершенно сжатом состоянии, - и так молился. И даже не желал подниматься, а чтобы узнать, услышана его молитва или нет, говорил своему слуге: "Пойди, посмотри, не появилось ли облако". Нечто подобное представляет из себя молящийся, сидящий на низком стульчике и взор свой отвлекающий от всего внешнего и устремляющий на собственное тело. И уже от собственного тела взор его восходит к центру душевной жизни человека - к сердцу. Вот как я себе это объясняю.

Способ преподобного Симеона в точности нам неизвестен, опытного руководителя, который бы сказал, какие могут быть искушения, отклонения при его употреблении, у нас нет, и поэтому нам лучше его не применять.

В "Слове о трех образах молитвы", переведенном из греческого "Добротолюбия" святителем Феофаном Затворником (как, впрочем, и в переводе того же "Слова..." преподобным Паисием Величковским), указание о сосредоточении внимания на пупе опущено. Дело в том, что и святитель Феофан, и преподобный Паисий осуществляли свои переводы не с древнегреческого (с которого выполнен перевод, помещенный в книге "Путь к священному безмолвию"), а с новогреческого текста. И, как я предполагаю, греческие подвижники XVIII века, подготавливавшие к изданию текст "Добротолюбия" на новогреческом языке, также, видимо, побоялись включить этот момент. Так этот текст и перешел в русскую традицию без упоминания о подобном способе сосредоточения. До такой степени он казался нелепым, что святитель Игнатий даже не пытался доказать или объяснить, что именно в этом способе неправильно, а просто отрицал его как клевету. Творения Григория Паламы в переводе на русский язык во времена святителя Игнатия еще не были известны. Текстов же на древнегреческом языке - том языке, на котором в действительности писали святые отцы, в России не было. И потому сложилось мнение, будто бы такой образ молитвы является выдумкой западных клеветников православной аскезы. Вместо правильного объяснения его просто отрицали. А вот Григорий Палама, напротив, оправдывает этот способ и объясняет, что ничего в нем плохого нет.

Вопрос. Почему нужно сосредоточивать внимание именно на верхней части сердца? что Вы сами об этом думаете?

Ответ. Я думаю, что так написал святитель Игнатий, и написал он правильно, а сам я больше ничего не думаю. Также прекрасно писал об этом старец Василий Поляномерульский. В верхней части сердца находится словесная сила души, поэтому с ней мы и соединяем ум (или память, или воображение). В средней части, по словам старца Василия, находится сила раздражения, а в нижней - сила вожделения. И поэтому, когда ум опускается в нижнюю часть сердца, могут возникнуть некоторые нехорошие явления, поскольку мы, сосредоточиваясь на этом месте, как бы поневоле приводим в движение вожделение. Иное дело, когда распространяется благодать от верхней части сердца: сначала обнимая все сердце и таким образом его освящая, а потом разливаясь по всему телу. И там, куда она ниспадает, где она распространяется, следом за ней шествует чистота. Распространяясь в том числе и на детородные органы человека, благодать их освящает и делает бесстрастными и чистыми. Опасно, когда мы сосредоточиваемся не там, где нужно. Мнительность делает какие-то органы, части тела человека более чувствительными. Вот если станешь думать, например, про палец, так он у тебя, пожалуй, начнет чесаться или болеть. Если мы нарочно сосредоточиваемся не на том месте, на котором нужно, естественно приходит в действие то свойство, которое этому органу присуще. По учению отцов, в нижней части сердца находится вожделевательная сила, и если на ней сосредотачивать свое внимание, то у человека начинается вожделение, а он от этого приходит в недоумение и думает: что такое, ведь я молюсь? Поэтому здесь спрашивать: "Что вы сами об этом думаете?" - неуместно. Здесь не может быть никаких разночтений: мы должны делать так, как учат святые отцы, - понимаем мы это до конца или не понимаем, - иначе будут большие неприятности.

Вопрос. Почему верхняя часть сердца - это сила души, ведь сердце - телесный орган, не имеющий никакого отношения к душевному состоянию?

Ответ. Я как-то об этом уже говорил в наших беседах. Под "сердцем" мы подразумеваем не собственно телесный орган, который может быть поражен какой-то болезнью - например, при тахикардии мешает молиться сильное сердцебиение. Но мы имеем в виду силу души, имеющую приблизительно то же местонахождение, что и этот орган, а отнюдь не само сердце. Я даже приводил вам такой пример. На одном мероприятии, после того как я сделал доклад, ко мне подсел отец А. он доктор медицинских наук, окормляет медицинский центр по трансплантации человеческих органов, где неизлечимым больным пересаживают внутренние органы, чтобы спасти их от смерти. И вот он подсел ко мне и рассказал такой интересный случай. В этом Центре он окормлял двух больных, которые приблизительно два месяца жили вообще без сердца, вместо него у них был искусственный аппарат - они ждали донора. Как обычно происходит трансплантация? Кто-то, допустим, погибает в автокатастрофе, а сердце у него здоровое, и это сердце пересаживают нуждающемуся в нем больному. И вот эти двое, ожидая, когда появится донорское сердце для пересадки, больше месяца жили с искусственным аппаратом. И нельзя сказать, чтобы они при этом стали, так сказать, бессердечными людьми, в том смысле, что потеряли какие-то душевные свойства. Наоборот, если у них и были изменения, то в сторону большего покаяния, большего благоговения и веры. Естественно, в таком критическом состоянии, когда человек не имеет жизненно необходимого органа, ему остается лишь надеяться на Бога.

Когда мы с вами говорим о сердце, то нужно понимать, что это название условное. А как иначе назвать эту часть души? Душой? Но ведь душа обнимает все человеческое тело, она и в мозгу, и в руке. Назвать "та часть души, которая находится у левой груди"? Но тогда какая разница: сказать ли "у левой груди" или "в сердце"? Это ведь одно и то же.

Вопрос. Иосиф Афонский учил, что перед тем как начать молитву, нужно помолиться Божией Матери, Господу своими словами. У него была такая методика. Приемлемо ли это для нас?

Ответ. Я придерживаюсь совета святителя Игнатия, поскольку, еще раз повторяю, на себе испытал плохие последствия такой свободной молитвы. Я не то что не рекомендую, я просто запрещаю молиться своими словами, это очень опасно. Разве что иногда можно что-то сказать буквально в двух-трех словах, очень коротко, без всякого витийства, например: "Господи, помоги мне избавиться от гнева" или "Господи, исцели меня от этой болезни". И произнеся несколько своих слов, нужно опять приступить к молитвам, предлагаемым нам Церковью, будь то краткая молитва, например Иисусова, или псалмы, или какие-то иные молитвословия.

Вопрос. А как насчет поклонов: он еще советовал делать побольше поклонов во время правила?

Ответ. С благословения старицы можно, конечно, и поклоны делать, а количество их зависит от того, какие у кого силы. Ведь святитель Игнатий тоже говорит, что перед началом четочного правила хорошо сделать некоторое количество поклонов и в течение дня, когда есть возможность, делать понемногу поклоны. Разумеется, этот совет относится к тому, кто физически крепкий. Нам может показаться, что во время совершения поклонов молитва несколько невнимательная, но зато создается такое душевное состояние, которое способствует внимательной, смиренной, покаянной молитве. Однако это в том случае, если мы совершаем поклоны с должным духовным расположением, то есть воспринимаем их как выражение нашей греховности, как выражение покаяния.