Вопрос. Как перевести на русский язык эти слова буквально: "Прими, брате, меч духовный, иже есть глагол Божий ко всегдашней молитве Иисусовой"? Имеется в виду заповедь о непрестанной молитве?

Ответ. Это сказано, чтобы ты всегда творил Иисусову молитву, всегдашняя молитва - непрестанная молитва. Глагол Божий - это и есть собственно Иисусова молитва, меч духовный - это не четки, конечно, а также Иисусова молитва. И этот меч духовный есть глагол Божий, тут же объясняется, что это есть всегдашняя Иисусова молитва. Не надо здесь искать таинственный смысл; на постриге не будут говорить какие-то запутанные вещи, - наоборот, все должно быть ясно и просто и понятно постригаемому. "Прими, брате, меч духовный, иже есть глагол Божий ко всегдашней молитве Иисусовой", - то есть прими вот эти четки как знак того, что ты всегда должен творить Иисусову молитву, которая является глаголом Божиим. Я так понимаю.

Вопрос. Батюшка, я тоже хотел спросить насчет молитвы: бывает, после суетного послушания, вечером, допустим после ужина, хочешь почитать что-нибудь, но приходит помысел - будто бы по послушанию, затем другой, третий, а потом увлекаешься и пленяешься так, что иногда даже не замечаешь, как проходит час, а ты все пребываешь в этих рассуждениях. Это что: наваждение, бесовское искушение?

Ответ. Почему же? Тут много есть от естественного состояния. Мне кажется, когда так уединяешься - надо стараться понудить себя к внимательному чтению. Если взялся читать Священное Писание или святоотеческую книгу, старайся вмещать ум в слова и таким образом преодолевать как бы косность ума, из-за которой человек стремится передумать все, что происходило в течение дня, то есть старайся понудить себя, переломить. Потому что при такой рассеянности, когда возьмешься за молитву, тоже будет тяжело. Чтение же больше способствует сосредоточенности, но тем не менее какое-то понуждение себя и при чтении необходимо.

Вопрос. Есть одна версия, что в Иисусовой молитве крайне проявляется прискорбный путь, крестоношение. А сейчас тенденция к либеральному отношению: и спасаться, и в то же время - поудобнее спасаться. Может быть, многие и не молятся поэтому?

Ответ. Конечно. Дело в том, что при Иисусовой молитве, во-первых, сразу обнаруживается немощь человека. Если кто-либо читает какую-нибудь длинную молитву, канон или кафизму, то смысл читаемого отвлекает его от молитвенной сосредоточенности и интерес, который этот усердный человек испытывает (про ленивых, нерадивых здесь не будем говорить), создает иллюзию, будто бы он молится внимательно, хотя собственно самой молитвы тут очень мало, сосредоточенности почти нет. Все внимание увлекается тем, чтобы понимать смысл читаемого. Это, конечно, неплохо, во всяком случае лучше, чем совсем не молиться или заниматься каким-нибудь греховным делом. Однако когда этот человек берется за Иисусову молитву, то обнаруживает, что, оказывается, молиться он совсем не умеет: мысли его рассеянны, множество всяких греховных помыслов и он совершенно не владеет собой, а молиться ему вообще скучно и неинтересно. И вот эта опустошенность, мятежность ума, конечно же, вызывает в нем малодушие. Он желает избавиться от такого состояния, но часто не путем борьбы, а путем возвращения в прежнее иллюзорное состояние будто бы внимательной молитвы: он читал то, что ему было интересно; какой-нибудь акафист или канон производил на него некоторое впечатление, вызывал некие чувства - и человек воображал, что испытывает действие благодати, на самом же деле его состояние было чрезвычайно элементарным, а иногда, не исключено, даже вызвано действием каких-либо страстей.

Вопрос. Ведь это может быть и самолюбие?

Ответ. Конечно. И вдруг такой человек обнаруживает, что молиться он не умеет, мало того - от молитвы он начинает видеть множество своих грехов, приходит в удрученное состояние, подавлен множеством внезапно открывшихся прегрешений. Потом демон начинает возбуждать в нем страсти в связи с тем, что он постоянно молится, и начинается борьба, иногда чрезвычайно тяжелая, мучительная. И люди не хотят идти этим, как ты правильно сказал, действительно крестным путем, а хотят избрать путь легкий. К тому же, когда человек по-настоящему занимается молитвой Иисусовой, он понимает, что спасаться на самом деле чрезвычайно тяжело, что нужно преодолеть огромную пропасть, которая находится между ним и Богом. И он осознает свою отчужденность от Него, свою немощь, греховность, лукавство и чуть не в безнадежие впадает. А кто хочет смотреть на вещи трезво? Все люди хотят иллюзий и предаются легкому пути: живут, молятся и даже не понимают, не осознают, что на самом деле борьба-то идет за вечность. Спокойно живут. Может быть, им в каком-то смысле и лучше. Осуждать их, я думаю, все равно не нужно.

Вопрос. Если намереваешься молиться постоянно, без помыслов, то сначала нормально, спокойно молишься, потом молитва начинает как бы застревать, скучно становится, тогда пытаешься взбадривать себя несколько, какие-то святоотеческие книги вспоминать. Можно ли это?

Ответ. Иногда, конечно, можно какую-то мысль привести на ум, но святоотеческие книги вспоминать не надо, можно позволить себе то, что не надмевает. А это, большей частью, память смертная. Все остальное опасно, поскольку нередко дает повод к гордости. Я бы советовал лучше не подбадривать себя мыслями, а заставлять себя внимательно молиться, потому что такими мыслями ты все равно будешь отвлекаться. Они принесут какой-то временный результат, и все, а потом опять то же самое будет. Так ты и будешь все время размышлять, каждый раз принимаясь искать какого-то, как говорится, "допинга". Святоотеческой литературой надо, конечно, себя подбадривать, но для этого мы должны не припоминать ее во время молитвы, а читать до молитвы. В должное время она не только назидает, а еще и возбуждает ревность, тогда она и уместна. А при молитве, мне кажется, не нужно вспоминать святоотеческие книги, потому что есть опасность вдаться в многомыслие.

Вопрос. Отец П. говорил, что брань начинается в момент службы, когда поют Херувимскую или Богородичен. Мне кажется, что когда красиво поют и пение мне нравится, тогда внимание отступает и начинается брань.

Ответ. Действительно, когда очень красиво поют, и в особенности если ты не привык еще, это может немножко отвлекать. Это с одной стороны. С другой стороны, если поют некрасиво или ты вообще сам молишься, то бывает, что молитва наскучивает. А богослужение своим разнообразием внушает интерес к молитве, как бы увлекает человека, и не только, конечно, разнообразием, но прежде всего самими молитвословиями, которые впечатляют, возбуждают душу человека к молитве. Брат С. говорил, что хочет вспоминать что-нибудь из писаний святых отцов, - в богослужении все это уже устроено: святые отцы уже составили чинопоследования, которые помогают молиться. Иногда кажется, что богослужебные тексты в чем-то отвлекают, но в общем они все же, скорее, не отвлекают, а помогают. В какой-то момент тебе может показаться, что отвлекли, но уже в другой они, наоборот, удержали твой ум. Понятно? Если бы ты не увлекался красотой песнопения, то, может быть, твой ум поддался бы какой-нибудь совсем суетной мысли.

Вопрос. Батюшка, у меня возник вопрос насчет богослужения. Святитель Игнатий (Брянчанинов) пишет, что вершина - это такая молитва во время богослужения, когда человек настолько сосредоточен, что он и хор как единое целое вопиют ко Господу. Я пытаюсь это сделать, но у меня не получается. Почему?

Ответ. Не получается, так после получится. Не получается иногда потому, что молитва еще недостаточно благодатная, нет еще должного внимания. А когда станешь усердно, внимательно молиться, Иисусова молитва будет соединяться с богослужением, тогда будешь чувствовать, что оно тебя как бы окрыляет, помогает тебе. Не получается у тебя от некоторой неопытности, а не потому, что ты в принципе что-то неправильно делаешь. Но, правда, может еще иметь значение и плохое пение. Когда пение красивое, вдохновенное, тогда легче собраться.