Вопрос. Бывают такие ситуации, когда в храм приходят со своей бедой люди, которые мало ходят в церковь. Я не знаю, могу ли я в таких ситуациях их упрекнуть, что они не ходят в храм?

Ответ. Когда человек приходит с бедой, прежде всего необходимо сочувствие. Это понятно. А если ты будешь говорить: "Сам виноват: в храм не ходил, не молился - вот и поделом тебе, будешь знать, как Богу не молиться", - то это может плохо кончиться. Один священник мне рассказывал, как потом сокрушался от своей неопытности. Пошел он квартиру освящать. И хозяйка этой квартиры стала рассказывать ему о каких-то скорбях, о своих болезнях, о том, что, кажется, умер кто-то из ее родственников. А он говорит: "Ну вот и правильно: в церковь вы не ходили, Богу вы не молились. Все справедливо". Та разрыдалась, и в общем результата никакого не было: только человека обидел и все. Говорить подобное человеку надо очень сдержанно, взвешенно, как бы дозировано, насколько он может это принять. Пусть ты тысячу раз права, но если он этого не принял, результата никакого не будет. Бывает, что и сдержанно говоришь, и то человек может обидеться - люди-то гордые и поэтому немощные, не могут потерпеть. Но все же нужно как-то мягко, очень мягко что-то сказать ему в той степени, в какой он может принять. Это, конечно, трудно, но нужно научиться. Бывают какие-то особенные, экстренные случаи, когда, если человеку не скажешь всего сейчас, то потом у него уже больше не будет времени: допустим, человек болен какой-то смертельной болезнью, у него рак. Ему нужно сразу сказать: знаешь что, ты должен исповедаться, причаститься, собороваться, покаяться за всю свою жизнь, а иначе ты погибнешь; если же будешь медлить, то можешь и не успеть. Или человек идет на войну, в Чечню отправляют - тут тоже нужно сказать, чтобы срочно сделал то-то и то-то, потому что потом может не быть времени. А в остальных случаях, когда ситуация позволяет, нужно стараться быть мягким, думать о пользе человека, а не о том, прав ты или нет. Что толку от нашей правоты, если мы человеку принесли вред.

Вопрос. Как именно Бог присущ всему сотворенному? Ведь не сливается, не растворяется же Он совсем, так как тогда получился бы пантеизм, но ведь и не присутствует просто во всем?

Ответ. Бог присущ всему Своим действием, потому что все сотворенное - это Божественное действие, это Божественная энергия, или, как выражается Максим Исповедник, Божественные слова, логосы по-гречески, и поэтому, во-первых, все это присутствовало в Божественном разуме еще до того, как было сотворено, приведено из небытия в бытие, а во-вторых, оно присутствует в Боге как Его действие. Если бы Бог, по выражению псалмопевца, отнял Дух Свой, то, говоря образно, все исчезло бы и обратилось в прах. Бог присущ всему, или вездеприсущ, это во-первых. Во-вторых, Бог находится везде, поэтому Он вездесущ. Поскольку Он существо совершенно простое, то нельзя сказать, чтобы Он в одном месте находился более, в другом менее, но везде Он присутствует полностью, всем Своим существом.

В то же время все сотворенное удалено от Бога в большей или меньшей степени в зависимости от своей природы, удалено не местом, но природой, то есть каждое сотворенное существо воспринимает Бога в меру той способности восприятия Божества, которая дарована ему Самим Творцом. С неодушевленным веществом это происходит иначе, чем с животными, растениями или тем более с существами разумными. Человек или ангелы удаляются или приближаются к Богу в зависимости от своего произволения - в данном случае уже не только природы, но и произволения. Мы далеки от Бога не потому, что Его здесь нет, что Он на небе, как некоторые по наивности своей думают, а потому, что мы от Него удалены душой, своим произволением, грехами, мы устремлены умом своим, духом, своим существом не к Богу, а, если можно так выразиться, в противоположную сторону, не в бытие, а в небытие (конечно, до определенной степени, поскольку мы люди все-таки верующие). Обо всех же людях вообще можно сказать, что они совсем не стремятся к Богу - наоборот, совершенно от Него отвращаются. И вот, своей природой или произволением мы более или менее удалены от Бога, поэтому человек уподобляется скотам, по словам пророка Давида: "Человек в чести сый не разуме, приложися скотом несмысленным и уподобися им" (Пс.48:21). Значит, скоты, то есть звери, животные - по-русски (так как по-славянски "животные" - это всякое живое существо, и человек в том числе), удалены от Бога своей природой, они не способны воспринимать и славить Бога разумно, но только самим своим бытием, самим своим существованием прославляют Бога, как бы сами того не осознавая. А мы, будучи разумными существами, удалились от Бога своим произволением и в этом уподобились несмысленным скотам, то есть таким существам, которые удалены от Бога своей природой. И тем не менее даже в наибольшей степени противящееся Богу существо содержится Божественной благодатью, Божественным действием, допустим демоны. Поскольку они существуют, то самим своим существованием они также прославляют Бога, а поскольку они уклонились от Божественной воли, исказили свое произволение, то они являются и богопротивниками и таким образом превратились из ангелов в демонов.

Бог везде присутствует, но ни с чем не сливается, потому что природа сотворенного и природа Божества, единого несотворенного вечного Существа, бесконечно друг от друга отстоят, а соединяет их то действие, которое проистекает из Божества и дает бытие всему. Оно и человека, и вообще весь мир, все миробытие соединяет с Божеством, но, хотя эта энергия, действие, и происходит из сущности Божией, она не является сущностью Божией, как и человеческое действие проистекает от того или иного человека, но не является им самим. Что же касается благодати, то есть действия, которое помимо того, что дает бытие разумным существам, еще особенным образом на них изливается, - то это также Божественное действие, и происходит оно из сущности Божества, но не отождествляется с нею, хотя извечно и соприсносущно, то есть соприсуще Божеству и сущности Божества. Оно одухотворяет разумную тварь - ангелов и людей, но не соединяет их с собой, не отождествляет полностью человеческую и Божественную природу. Исполненная порывом любви человеческая природа, которая также сообщается с Божественной благодатью и стремится к Богу, бесконечно обожествляется, но в то же время никогда не может слиться с Божественной сущностью, а только все более и более обогащается той славой, которая из нее проистекает и изливается на разумные существа и на человека в том числе. Вот так Бог является присутствующим везде и одновременно ни с чем не сливается.

Вопрос. В аду Бог тоже присутствует Своей сущностью, раз Он благ?

Ответ. Нет такого места, где Бога было бы меньше, и нет такого места, где Бога было бы больше; если мы говорим: "Отец наш, сущий на небесах", - то не потому, что Он на небесах есть, а здесь Его нет, но потому что там все существа Его славят, Он пребывает во всех, а здесь мы своим произволением от Него удалились. Но если здесь произволение человеческое еще колеблется и возможно изменение, то после нашей кончины, после разлучения души с телом изменение уже невозможно и произволение определяется окончательно. Если человек утвердился в своем отпадении от Бога - вот это и называется адом; там находятся те существа, которые своим произволением окончательно удалились от Бога, и изменения в этом отношении с ними быть уже не может. Потому Бог, конечно же, и там присутствует всем Своим существом не меньше и не больше, чем в любом другом месте пространства, чем на небесах, чем в раю, чем среди серафимов и херувимов, но сами находящиеся в аду существа, демоны и не раскаявшиеся грешники, удалились от Него своим состоянием.

Вопрос. А как же святые места: такое ощущение, что там больше явлено присутствие Божие?

Ответ. Вот ты едешь в святые места, а подвижники уходили в пустыню. Там святых мест не было. Там была пустыня, где подвижники выкапывали себе пещеры. Селились иногда в идольских капищах, которые были отнюдь не святыми, а оскверненными, или на каких-то языческих кладбищах, где толпы демонов на них нападали. Почему они избирали эти места? Потому что искали уединения, тишины и потому что понимали: там легче стяжать внутри себя Бога. Приведу пример. Русские подвижники иеросхимонах Арсений и схимонах Николай подвизались на Афоне. У них был друг иеросхимонах Аникита, из дворянского рода, обладавший некоторыми финансовыми средствами. И как-то, проезжая через Афон, решил он повезти их на Святую Землю. Ну, они, конечно, согласились. И вот на Святой Земле, в Иерусалиме и в прочих святых местах, они тяготились многолюдством и суетой и мечтали скорей вернуться на Афон, в свое уединение. Для нас, конечно же, святая гора Афон - это святыня, но все-таки меньшая, чем места, освященные земной жизнью Спасителя, не так ли? Значит, в уединении, в тишине они ближе были к Богу, чем в суете святых мест. Святые места, освященные жизнью Спасителя, Божией Матери, подвигами святых отцов, именно благодаря жизни и подвигу этих людей являют нам особенную благодать Божию, поскольку, благоговейно относясь к этим местам, вспоминая жизнь святых, мы таким образом приближаемся к Богу. Но вот Серафим Саровский, например, никогда не был на Святой Земле. Он только любил называть по-евангельски разные места, где он подвизался: "он пол Иордана" (по-русски "Заиорданье"), "Гора Елеонская". Конечно же, речка Саровка с Иорданом не имеет ничего общего, но там он больше и глубже постигал описанные в Евангелии события из жизни Спасителя и ближе был к Господу, чем мы, даже когда пребываем на святых местах.

Вопрос. Если человек борется за свое спасение, то разве он должен думать, что он спасен? Он, наверное наоборот, считает себя погибающим? Как это соотнести со спасением?

Ответ. Человек смиряется, кается, но надеется на милость Божию, и в конце концов бывает и извещение. Иные не получают извещения, а другие, имея глубочайшее смирение, несмотря на то, что сами себя осуждают на ад, одновременно чувствуют близость к Богу, и даже необыкновенную близость, и имеют извещение о милости Божией, и пока они так смиряются, до тех пор эта близость продолжается, а по мере умаления смирения удаляется и эта благодать и теряется уверенность в спасении. Тут такие вещи - с точки зрения логики противоречивые, но в духовной жизни естественно сочетающиеся. Чем глубже смирение, тем человек спокойнее себя чувствует: он плачет о своих грехах и в то же самое время весь в надежде, - а когда он теряет память о своих грехах, то забывает не только о надежде, но и вообще обо всем, просто живет с каменным сердцем, и все ему безразлично, нет ни надежды, ни отчаяния.

Вопрос. У грешников, наверное, нет благодати Божией, а как же в таком случае Бог может находиться и в грешниках, и в праведниках?

Ответ. Бог находится и в грешниках, и в праведниках одинаково в том смысле, что Он одинаково дает всем бытие. Именно в этом смысле Сам Спаситель говорит, что Отец ваш Небесный повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных (Мф.5:45). Бытие и все блага для бытия даруются всем одинаково. А кроме того, Бог везде одинаково присутствует Своим существом, не только в людях, но везде - в каждой точке пространства, в раю, в аду, на земле, в серафиме и в херувиме, в праведном человеке и в ничтожном каком-то черве, однако являет Себя только существам, способным к Его восприятию, то есть разумным, да и среди этих разумных существ более достойным Он является в большей степени, менее достойным - в меньшей степени, совсем недостойным - никак.