Да здравствует демократическая, социальная и всемирная республика или смерть! (франц.).

3

Свобода, равенство, братство или смерть! (франц.).

4

"Кириллов, русский дворянин и гражданин мира" (франц.).

5

русский дворянин-семинарист и гражданин цивилизованного мира (франц.).

III

Ровно без десяти минут в шесть часов в вокзале железной дороги, вдоль вытянувшегося, довольно длинного ряда вагонов, прохаживались Петр Степанович и Эркель. Петр Степанович отъезжал, а Эркель прощался с ним. Кладь была сдана, сак отнесен в вагон второго класса, на выбранное место. Первый звонок уже прозвенел, ждали второго. Петр Степанович открыто смотрел по сторонам, наблюдая входивших в вагоны пассажиров. Но близких знакомых не встретилось; всего лишь раза два пришлось ему кивнуть головой - одному купцу, которого он знал отдаленно, и потом одному молодому деревенскому священнику, отъезжавшему за две станции, в свой приход. Эркелю, видимо, хотелось в последние минуты поговорить о чем-нибудь поважнее, - хотя, может быть, он и сам не знал, о чем именно; но он всё не смел начать. Ему всё казалось, что Петр Степанович как будто с ним тяготится и с нетерпением ждет остальных звонков.

- Вы так открыто на всех смотрите, - с некоторою робостью заметил он, как бы желая предупредить.

- Почему ж нет? Мне еще нельзя прятаться. Рано. Не беспокойтесь. Я вот только боюсь, чтобы не наслал черт Липутина; пронюхает и прибежит.

- Петр Степанович, они ненадежны, - решительно высказал Эркель.

- Липутин?

- Все, Петр Степанович.

- Вздор, теперь все связаны вчерашним. Ни один не изменит. Кто пойдет на явную гибель, если не потеряет рассудка?

- Петр Степанович, да ведь они потеряют рассудок.

Эта мысль уже, видимо, заходила в голову и Петру Степановичу, и потому замечание Эркеля еще более его рассердило:

- Не трусите ли и вы, Эркель? Я на вас больше, чем на всех их, надеюсь. Я теперь увидел, чего каждый стоит. Передайте им всё словесно сегодня же, я вам их прямо поручаю. Обегите их с утра. Письменную мою инструкцию прочтите завтра или послезавтра, собравшись, когда они уже станут способны выслушать... но поверьте, что они завтра же будут способны, потому что ужасно струсят и станут послушны, как воск... Главное, вы-то не унывайте.

- Ах, Петр Степанович, лучше, если б вы не уезжали!

- Да ведь я только на несколько дней; я мигом назад.

- Петр Степанович, - осторожно, но твердо вымолвил Эркель, - хотя бы вы и в Петербург. Разве я не понимаю, что вы делаете только необходимое для общего дела.