Бесы
- Ответьте на вопрос, но искренно, мне одному, только мне: если б кто простил вас за это (Тихон указал на листки), и не то чтоб из тех, кого вы уважаете или боитесь, а незнакомец, человек, которого вы никогда не узнаете, молча, про себя читая вашу страшную исповедь, легче ли бы вам было от этой мысли или всё равно?
- Легче, - ответил Ставрогин вполголоса, опуская глаза. Если бы вы меня простили, мне было бы гораздо легче, - прибавил он неожиданно и полушепотом.
- С тем, чтоб и вы меня также, - проникнутым голосом промолвил Тихон.
- За что? что вы мне сделали? Ах, да, это монастырская формула?
- За вольная и невольная. Согрешив, каждый человек уже против всех согрешил и каждый человек хоть чем-нибудь в чужом грехе виноват. Греха единичного нет. Я же грешник великий, и, может быть, более вашего.
- Я вам всю правду скажу: я желаю, чтобы вы меня простили, вместе с вами другой, третий, но все - все пусть лучше ненавидят. Но для того желаю, чтобы со смирением перенести...
- А всеобщего сожаления о вас вы не могли бы с тем же смирением перенести?
- Может быть, и не мог бы. Вы очень тонко подхватываете. Но... зачем вы это делаете?
- Чувствую степень вашей искренности и, конечно, много виноват, что не умею подходить к людям. Я всегда в этом чувствовал великий мой недостаток, - искренне и задушевно промолвил Тихон, смотря прямо в глаза Ставрогину.) - Я потому только, что мне страшно за вас, - прибавил он, - перед вами почти непроходимая бездна.
- Что не выдержу? что не вынесу со смирением их ненависти?
- Не одной лишь ненависти.
- Чего же еще?
- Их смеху, - как бы через силу и полушепотом вырвалось у Тихона.
Ставрогин смутился; беспокойство выразилось в его лице.
- Я это предчувствовал, - сказал он. - Стало быть, я показался вам очень комическим лицом по прочтении моего "документа", несмотря на всю трагедию? Не беспокойтесь, не конфузьтесь... я ведь и сам предчувствовал.
- Ужас будет повсеместный и, конечно, более фальшивый, чем искренний. Люди боязливы лишь перед тем, что прямо угрожает личным их интересам. Я не про чистые души говорю: те ужаснутся и себя обвинят, но они незаметны будут. Смех же будет всеобщий.
- И прибавьте замечание мыслителя, что в чужой беде всегда есть нечто нам приятное.
- Справедливая мысль.
- Однако же вы... вы-то сами... Я удивляюсь, как дурно вы думаете про людей, как гадливо, - с некоторым видом озлобления произнес Ставрогин.
- А верите, я более по себе судя сказал, чем про людей! - воскликнул Тихон.
- В самом деле? да неужто же есть в душе вашей хоть что-нибудь, что вас здесь веселит в моей беде?