Однажды за столом в церковном домике был разговор. Шла трапеза после воскресной Литургии. Разговор был мирской, ничего особенного, но все же его можно было и не заводить за столом - все, что намолено за Литургией, бес лукавый окрадывает в душах при таких разговорах. Была за столом и одна блаженная бабка, которая когда-то работала дворником и была ушиблена упавшим с крыши куском льдины прямо по голове, после чего, сделавшись блаженной, получила дар предвидения. Так вот она, доев щи и облизав ложку, изрекла на нас пророчество: За то, что вы за столом ведете такие непотребные разговоры, Господь рассеет вас по лицу земли, и на будущий год за этим столoм останется один только батюшка.

И что же? Она как в воду глядела: церковную повариху и клирошанку занесло в Сибирь, алтарника - во Францию, псаломщик упокоился на кладбище, церковного старосту переехала машина, и он недвижимый лежал дома, казначейшу унесло в Краснодарский край, регент осел в Питере, а почтенный член двадцатки угодил в мордовские лагеря отбывать срок.

Дивен Бог во блаженных Своих!

Вот и говори после этого, что не стоило тогда обращать внимание на придурковатую бабку.

Помню, батюшка за это пророчество изгнал ее из-за стола в чулан, правда, туда ей вослед была отнесена миска гречневой каши с гусиной ножкой, но, как видно, это не спасло нас от приговора, и Божие наказание совершилось.

Было это в брежневские времена, и я тогда крепко дружил с алтарником Игорем, очень любившим и почитавшим батюшку Серафима Саровского. Игорь был высок ростом, лик имел смиренный и кроткий, характер невзыскательный и тихий, по обеим сторонам лица висели плоско русые волосы, всегда виноватая улыбка пряталась в негустой бороде. Немного согбенный и медлительный - в нем и за версту можно было определить духовное лицо. Деревенские церковные старухи за глаза называли его не иначе как наш апостол.

Живя при церкви, он всегда был на побегушках у матушки и посему называл себя работником Балдой. Всегда находился он в мирном расположении духа и охотно прислуживал батюшке и в церкви, и дома.

Батюшка был молодой и веселый, с живыми карими глазами и любил потешить нас всякими семинарскими побасенками и шутками.

Так он спрашивал нас, знаем ли мы толкование псалма, где говорится: Бездна бездну призывает! Мы, конечно, не знали, и он весело пояснял, что это дьякон дьякона обедать зовет. А когда к нему приходили гости, он кричал на весь дом: Игорь, в преисподню!

Это означало, что Игорь должен был лезть в подвал, где в бутылках хранилось вино.

Игорь никогда никого не осуждал, правда всегда ворчал на регента за то, что тот облагал натуральным налогом своих певчих бабок. Одна старуха должна была нести ему кислую капусту, другая - картошку, третья - соленые грибки, четвертая - варенье.

Их так и называли: грибная старуха, картофельная, капустная. А самого регента за его шикарную черную бороду называли царем халдейским Саргоном и мытарем Закхеем.

Как-то сидели мы с Игорем после всенощной в церковной сторожке, пили чай с ванильными сухарями, слушали, как в печурке трещат дрова. И он, глядя на огонь, рассказывал мне своим проникновенным баском:

- Много раз в жизни я собирался посетить святые места, где подвизался дорогой моему сердцу старец Серафим Саровский, но как меня ни тянуло туда, попасть в Саровскую пустынь, охраняемую злыми темными силами, было невозможно. На святых землях как бы сидела громадная жаба или огнедышащий змей Горыныч.